ГЛАВНЫЕ ВЕХИ РАЗВИТИЯ РУССКОЙ АРМИИ И ВОЕННОЙ СТРАТЕГИИ РОССИИ ИЗЛОЖЕНЫ ПО МАТЕРИАЛАМ ВЛАДИМИРА ЗОЛОТАРЕВА

«Дума над Волгой», 1-я часть из сюиты «Река-богатырь». Музыка Валентина Макарова.

«Верховья» зачинания отечественной военной школы уходят к временам, когда славянским племенам досталось вести суровую борьбу за выживание, утверждение и реализацию их государственности. Исторически сложилось так, что эти земли очутились на магистральных путях великого переселения людей, став рубежом столкновения западной и восточной цивилизаций.

Только за последние 500 лет бытия Россия провела в конфликтах в сумме более 300. Если сравнивать с другими странами, то аналогичное положение складывалось у большинства из них. Например, из 876 лет процветания Рима силовые противостояния продолжались не менее 400.

Рассматривая все этапы эволюции вооруженных сил РФ, важно погрузиться к судьбоносным истокам, ведь, хотя во времена княжеств речь вовсе не идет об империи, зарождение такого понятия, как обороноспособность, начинается с «преданий старины глубокой» и «дел давно минувших дней».

Армейские мощи Киевской «вотчины» в IX–X вв. складывались из дружин, наемных отрядов и ополчения. Первая, являясь постоянным ядром вооруженных ресурсов, принимала непосредственное участие во всех делах княжения, причем как военного, так и политического склада. По составу была неоднородной, делившись на два разряда – старшую и младшую. В старшую входила знать, имевшая собственные ратные отряды; младшая состояла из рядовых. Набираемые из вольной публики, они являли наизначимую войсковую силу. Обе дружины были относительно немногочисленны, потому во время больших походов правителям приходилось собирать ополчение из сельского и городского люда.
Жизнестойкость новых государственных образований во многом зависела от умения населения отражать вооруженные нападения, а от вождей, князей и государей, – талантливо руководить войском.
В исключительных случаях оно достигало 40–50 тыс. человек (в обычных вариантах 20–30 тыс.) Основным родом войск являлась пехота, хотя, начиная с XI столетия существенно возросла функция кавалерии, но пехота по-прежнему оставалась царицей на полях битв. При организации походов отчетливо проявлялись общие черты, характерные для военной стратегии тех дней. И все же каждый богатырь-ратоборец, будь то Илья, Алеша или Добрыня, привносил что-то свое.

«Былина светлых витязей да добрых молодцев». Исполняет Кирилл Богомилов в проекте кантелеон «Славянские гусли и флейты».

Талантливый госдеятель и полководец Владимир Мономах осуществил последнее усердие объединить земли вокруг единого фокуса (Киева) – за свою более чем пятидесятилетнюю жизнь он совершил немало ратных дел. В «Поучении», оставленном потомкам, писал, что «всех походов моих было восемьдесят и три великих, а других маловажных не упомню».

Стратегия государя нацеливалась на нанесение по половцам ударов в их же степях – до сих пор борьба с неприятелем сводилась к пассивной обороне. Также вкладом в стратегию явилось изменение сроков выхода: Владимир ввел в практику зачинать его ранней весной – лежал снег, и половецкие кони после бескормицы не способны были одолеть большие пути. Свою же пехоту он для маневренности посадил на сани, применяя для подкрепления лишь легкую конницу. Практические результаты были весьма «достойно» оценены потомками: «Могущество половцев было несомненно сломлено» (Борис Греков).

В XIII веке Русь уже представлена отдельными княжествами.
В каждом имелись свои ВС, которые, несмотря на местные черты, сохраняли общие идеи. Постоянным ядром вооруженной «команды» по-прежнему оставалась дружина. Точнее, она превратилась в «двор», а еще точнее – в отряд экипированных слуг. Такие ратные группы являлись опорой князей в проведении политики сепаратизма. Однако КД оставались относительно малочисленными (обычно насчитывали несколько сот человек), и, хотя и были «укомплектованы» мечами, топорами, копьями, саблями и луками, не могли служить надежной защитой от посторонних посягательств, а потому не умели сопротивляться экспансии извне.

Другую часть составляли отряды удельных князей и бояр-землевладельцев — «вотчинников». За постоянное (временное) пользование территориями князь обязывал их нести службу, причем за их же счет, а в случае военной необходимости являться с обученным отрядом. Это была ненадежная часть армии, так как «вотчиняики» обладали правом отъезда, и могли в любое время со своими людьми уйти к другому «благодетелю».
В момент наибольшей опасности князья также собирали ополченцев, которые составляли войсковую пехоту (в отдельных местах до 10—30 тыс. солдат). Так, в начале XIII века владимиро-суздальские государи отправляли против немецких рыцарей двадцатитысячные «дивизии».

Тяжелое внутриполитическое положение Руси — междоусобные распри удельных правителей, раздробленность — ослабляло силу сопротивления внешним врагам. С юго-востока — явная угроза татаро-монгольских полчищ, на северо-западе в наступление перешли отряды немецких, шведских и датских супостатов. В этих непростых условиях отечественная военная стратегия довольно успешно разрешала значительные по масштабам задачи. Основные тенденции в ее развитии ярче всего проявились в ходе борьбы благоверного князя Александра Невского против немецко-шведских рыцарей и витязя Дмитрия Донского против татаро-монголов.
«Александр Невский», кантата для смешанного хора и оркестра, отрывок. Музыка Сергея Прокофьева, исполняет Лондонский симфонический оркестр, дирижер Клаудио Аббадо.

Германцы еще в 1240 году пытались захватить важные стратегические славянские пункты: на северо-западе — Псков и Новгород, а шведы — город Ладогу и устье Невы. В то время как в южнорусских областях татары ограничивались лишь побором даней, крестоносцы, обосновавшись в Прибалтике, стремились к захвату всех владений и территорий Северо-Западной Руси.

Основную тяжесть борьбы с немецко-шведскими захватчиками пришлось пронести на себе Новгородчине. Войско республики состояло из дружин владыки, приглашенного на княжение, «передней дружины», куда входили бояре с их отрядами, и «черных людей», преимущественно ремесленников и крестьян, призывавшихся к мечу в особо важных делах.
В Новгороде с 1236 года правил Александр — сын великого кн. Ярослава Всеволодовича. Несмотря на юность, Александр Ярославич был искусным политиком и выдающимся стратегом. Понимая, что ослабленные земли не в состоянии вести борьбу на два лагеря, он, стараясь сохранять мир в отношениях с ордынским владычеством, обеспечивал этим (для борьбы с немецкой агрессией) тыл для Северо-Западной Руси.
В 1240 году скандинавские рыцари предприняли попытку захватить русские земли. Шведское войско вместе с отрядами норвежцев и финнов на кораблях вошло в Неву и высадилось у впадения реки Ижоры. Получив сведения о появлении врага, новгородский князь решил его внезапно атаковать. Задача состояла в том, чтобы разгромить шведское войско, которое было гораздо многочисленнее славянского, одним напористым ударом.
Нападение было столь неожиданным, что захваченный врасплох Биргер не успел построить боевые порядки и оказать организованное сопротивление. Новгородцы рубили неприятеля, отчаянно бежавшего к своим кораблям. За эту грандиозную победу Александра Ярославича народ прозвал канонизированным сегодня именем Невский.

Победа же над шведом наглядно показала возможность успешной борьбы с супостатом. Была она важна и в стратегическом плане. Обескровив сильного противника, изготовившегося нанести удар по Новгороду, русская армия сорвала намерения шведских и немецких войск действовать вдвоем. Общему стратегическому плану крестоносцев был нанесен чувствительный удар.
Тем не менее немцы предприняли очередное наступление в начале осени 1240-го. Их войско, включавшее рыцарский орден с оруженосцами, военные силы епископств, вассалов, а также «людей датского короля», вторглось в псковскую землю, имея целью захватить Изборск, затем и сам Псков, а далее, утвердившись там, перейти к захвату Новгорода и его земель.
Первый сильный удар германцы нанесли по Изборску и после штурма захватили его. Хорошо укрепленный Псков являлся для крестоносцев преградой. Не сломив сопротивления псковичей силой, немцы решили одолеть его хитростью – они вступили в переговоры с некоторыми горожанами, вскоре сдавшими город. С его падением стратегическая обстановка для Великого Новгорода ухудшилась: начались набеги врагов на его вотчину.
Вернувшись сюда в 1241 году, Невский быстро собирает нужные ему силы. Первый удар он наносит на Копорье — важный немецкий стратегический пункт. Быстрота, стремительность и внезапность удара привели к блестящей победе. Далее князь решил, не дожидаясь врага, перенести действия в занятую супостатом Прибалтику. Такова была стратегия полководца (для нанесения удара его войско было вполне готово). В исторической битве на льду Чудского озера, состоявшейся 5 апреля 1242-го, рыцарское войско было окружено и наголову разбито. Этой победой великий князь Александр Невский прославил русское оружие за пределами Руси. Благодаря ей немецко-шведская агрессия на северо-западную славянскую «вотчину» была отражена.
В 1245 году новгородское войско под командованием Александра разбило литовскую армию под Торопцом, у озера Жизца и под Усвяты на территории Смоленского и Полоцкого княжеств. Эти завоевания обеспечили безопасность юго-западной границы новгородской земли.
Успех в борьбе с внешними врагами стал возможен благодаря политике, которую проводил Александр Ярославич. Она была направлена прежде всего на объединение сил русских земель, предотвращение княжеских междоусобиц, а также основывалась на верном учете соотношения сил и оценке обстановки. Стратегия Невского подразумевала высокую активность: цели достигались с помощью последовательных ударов, обеспечивающих фланги и тыл новгородского полчища в очередной войне. 
Умелый выбор направления главного удара (сначала Копорье, затем Псков), тщательная подготовка похода и его искусная фабула, быстрое совершение маршей и стремительные, внезапные атаки — свидетельство стратегического искусства доблестного командира.

Дальнейшее развитие отечественная стратегия получила в период усиления борьбы за освобождение от ордынской власти. К XIV веку на Руси сложились крупные княжества: Владимиро-Суздальское, Тверское, Рязанское и другие. Собирательницей русских земель стала Москва. Ее князья, начиная с Ивана Калиты, проводили идею, направленную на преодоление междоусобной раздробленности Руси. Для этой цели они использовали такие меры, как договоры между знатью, покупку новых вотчин, власть ханов Золотой Орды и даже войны. Все это определяло боевую стратегию Москвы.
 «Вполне сознавая, что по их генеалогическому положению они не достигнут по праву Великокняжеского стола, московские князья, пользуясь своими богатыми средствами, сознавая всю силу власти татар над Русью, стали угодничать и ухаживать за ханом и ездить к нему на поклон с богатыми подарками. Благодаря этому Московский князь, по генеалогии младший среди других князей, добился старшего Великокняжеского стола: за исполнение приказания хана — с его войсками наказать Тверского князя за восстание — Московский князь Иван Калита получил Великокняжеский стол, который уже с тех пор не выходил из-под Московского князя».

В совокупности русские княжества имели значительные силы для отражения агрессий. Но беда крылась в том, что отсутствовало единство в организации и военном оснащении, не было и единого командования, а значит, отсутствовало единство действий. Все вопросы стратегии решались на совете воевод и князей. Но даже принятые им решения не являлись непременными – многие действовали сообразно желанию и по собственному усмотрению.
Период раздробленности насыщен также внутренними войнами и княжескими междоусобицами. За 234 года (с 1228 по 1462 г.) в летописях встречаются 90 упоминаний, причем в 35 случаях говорится о взятии своих же городов.

Главным просчетом в военной стратегии русских князей в этот период являлось стремление самостоятельно решить задачи защиты отечества от внешней агрессии. На нивах сражений, как правило, выступали вооруженные отряды отдельных, а в случае особой опасности — нескольких феодальных княжеств. Более того, зачастую некоторые властители сами призывали половцев на родную землю, заключая с ними временные военно-политические союзы для достижения своих корыстных целей.

Даже в Куликовской битве, когда на историческом поле решался вопрос о независимом будущем Руси, под знаменем Дмитрия Донского не оказалось новгородского боярского войска.

«Дмитрий Донской», увертюра к одноименной опере, фрагмент. Музыка Антона Рубинштейна, исполняет Бухарестский филармонический оркестр, дирижер Хория Андрееску. 

«Воспитанный среди опасностей и шума воинского, он не имел знаний, почерпаемых в книгах, но знал Россию и науку правления; силою одного разума и характера заслужил от современников имя орла высокопарного в делах государственных, словами и примером вливал мужество в сердца воинов», – Николай Карамзин, «История государства Российского», т. 5.
Князь Дмитрий Иванович понимал, что интересы борьбы против орды настоятельно требуют образования единого государства, к тому же мощного в военном отношении. Объединение ратных усилий перед лицом опасного противника, согласованное применение союзных войск под одним командованием — характерная черта военной стратегии Руси того периода. Примером может служить приобщение сильного Тверского княжества к борьбе против общего врага, что стало возможным благодаря успешному походу Донского на Тверь в 1375 году.
Надо заметить, что тверской воевода был союзником Литвы и сторонником «золотого» хана, то есть основных неприятелей государства Российского в те времена. В походе вместе со светлым князем принимали участие все подвластные Москве князья. Пришлось тверичам заключить с Дмитрием Ивановичем договор, в котором предусматривалось совместное их выступление против Золотой Орды. Таким образом князь московский не только избавился от одного из сильнейших противников, но и в основном объединил все земли Северо-Восточной Руси.

После кончины Донского его сын, Василий Дмитриевич, в течение своего многолетнего княжения продолжал родительское дело, консолидируя земли вокруг Москвы. Процесс покорения удельных феодалов и объединения русских территорий завершился в период правления Ивана III.

В XV—XVII вв. Московское «царство» вынуждено вести многочисленные войны. Соседство со шведами, литовцами, поляками, татарами ставило русское государство в положение «вооруженного лагеря», так как оно с трех сторон было окружено потенциальными врагами». Разрешение триады проблем: балтийской, белорусско-украинской и татарской можно было осуществить только в результате походов. Впрочем, конфликты вызывались еще и стремлением князей приобрести новые площади. Все это и определяло характер боевой стратегии того периода. В новых политических и экономических условиях растущего централизованного государства прежних военных возможностей было недостаточно. Поэтому одним из основных направлений стратегии стало увеличение численности и укрепление вооруженных сил страны. Их реорганизация началась в последней четверти XV века и стала главной заботой власти.

Первым делом московские князья запретили отъезд служилых людей к другим «арендодателями», при этом постарались привлечь землевладельцев со своих вотчин к несению военной службы. Другой путь — расширение великокняжеского двора. В состав войска вошли все категории населения княжества, прежде всего бывшие удельные феодалы и их бояре.
Служилые князья содержали вооруженные отряды. По первому требованию великого князя они обязаны были выступить в поход лично или послать своих воевод с ратными людьми. О том, как много было таких князей при Иване III свидетельствует тот факт, что из 16 воевод, участвовавших в битве при реке Ведроше, 11 имели «светлый» титул. Ядром Московского владыки продолжал оставаться великокняжеский двор, состоявший из служилых людей, дворян и детей боярских, несущих постоянную военную обязанность. Новой формой материального обеспечения в конце XV века стало поместное землевладение. Наделенный территорией помещик обязан был по первому требованию являться в назначенное время для несения службы «конен, оружен и люден». 
Образование такого ополчения — крупное достижение власти в организации вооруженных сил. Численность их значительно возросла, упрочилось и военное устройство государства.

Второй составной частью войска продолжали оставаться городовые полки, набиравшиеся из горожан. Третьей частью стала «посошная» рать, собираемая с определенного количества сох — податной единицы.
Вооружение русских воинов качественно улучшилось и стало разнообразнее.
Оружием ударного действия были: копья, сулицы, рогатины, мечи, сабли, палаши, бердыши, кистени, топоры, чеканы, шестоперы; метательным оружием служили луки и самострелы.
Во второй половине XV века для усиления ВС страны большое значение имело создание артиллерии — «наряда». В Москве при Иване III, «великом князе всея Руси», который уже назвал себя царем, возникло пушечно-литейное производство.

С этим приобретением государь начал войну с Литвой. Отличительной чертой стратегии в тот период было то, что русское командование перенесло действия на площади противника. И, хотя противостояние оказалось затяжным и на отдельных его этапах русские отряды решали оборонительные задачи, все же в целом в нем преобладали наступательные моменты.

Сперва руководство всеми ВС и в боевое, и в мирное время осуществлял великий князь лично, либо назначенный им воевода, что обеспечивало единство командования. В процессе образования централизованного государства сформировался государственный аппарат: на рубеже XV—XVI веков возникает военное управление — Разрядный приказ, сыгравший наиважнейшую роль в строительстве вооруженных сил и развитии некоторых стратегических направлений.

В соответствии с политзадачей, поставленной правительством, в Разрядном приказе разрабатывался стратегический план. Особый уклон делался на подготовку к войне. Заблаговременно определялось общее количество войск, важное для похода, и в этом соответствии — их количество от каждой области. При этом строго учитывалось численное соотношение родов войск (конницы и пехоты), а также степень их вооружения огнестрельным и холодным оружием. Каждой области предписывалось поставить определенное число солдат, а также установленное количество повозок и запасов продовольствия.
При подготовке к войне по приказу правительства укреплялись города, расположенные на территории, пограничной с противником, или возводились новые, которым предстояло служить опорными пунктами. Так, Иван III, готовясь к войне за побережье Балтики, построил в 1492 году рядом с Нарвой Ивангород, а Иван IV с этой же целью — Свияжск.

(В действительности настоящая единая армия начинает свое существование со времен Ивана Грозного. За тысячелетнюю судьбу военного дела на Руси произошло немало изменений как в формировании состава, так и в его управлении, но решающими, поворотными реформами для истории останутся преобразования Ивана IV, Петра I, Дмитрия Милютина, а также современные реформы, находящиеся на стадии разработки).

Возросшая численность войск, достигавшая иногда 100 тыс., потребовала усовершенствованного стратегического руководства. К тому же перед московским правительством стояла проблема обеспечения готовности к войне одновременно на двух, а то и на трех фронтах. Да и в случае противоборства с одним противником никогда не исключалась возможность нападения другого, что вынуждало обеспечивать пограничные рубежи достаточным количеством войск. Чаще всего действия разворачивались вокруг крепостей, что, не исключало больших полевых сражений, в особенности с «ординцами».

В Московском государстве возникла острая потребность в регулярном воинском обучении в связи с появлением полков, которые обязаны были уметь стрелять из пищалей и держать правильный строй. В основном они учились самостоятельно или друг у друга. Обучение в составе подразделений было возложено на командиров, большинство из которых, как правило, ограничивалось смотрами. Аналогично строилась подготовка конницы и пушкарей, для чего раз в год проводились стрельбы. Английский посол при дворе Ивана IV Энтони Дженкинсон оставил описание их проведения в предместьях Москвы в 1557 году. Сохранилось описание артиллерийского смотра 1673 года в Москве на Ваганьковском поле, и опытных стрельб в 1671 году у Сретенских ворот.

Стихира на преставление Петра, митрополита Московского и всея Руси. Музыка Ивана Грозного, исполняет мужской вокальный ансамбль Tallis Scholars, хормейстер Питер Филлипс.

Во второй половине XVI века основные направления военной стратегии не претерпели больших изменений, так как перед русским царством стояла нелегкая задача — утвердить международную значимость. Исходя из сложной внешнеполитической обстановки, государство стремилось последовательно решить насущные проблемы. Многие из них нашли свой выход в царствование Ивана IV. В 1549—1556 гг. его основные усилия были сосредоточены на борьбе с Казанским ханством. Если Смоленск открывал путь на Запад, то Казань открывала его на Восток. Задачи в области внешней и внутренней политики Грозный мог решить только при наличии мощных вооруженных сил, состояние которых не соответствовало его грандиозным мыслям. Без коренной военной реформы было не обойтись. Реформы осуществлялись на протяжении всего царствования Ивана Великого. В ходе их значительно усовершенствовалась вся военная система, значительно повысилась боеспособность войск.

Что касается Казанского похода, то, несомненно, он выгодно отличался от предыдущих. Стратегический план действий правильно определял направление удара — на Казань, как основную базу татар, а его искусное осуществление привело к ликвидации угрозы с востока. При наличии точных разведывательных данных войска сосредоточивались и развертывались в полном соответствии с реальной обстановкой и на основе опыта предыдущих лет. Особого внимания заслуживают последовательность и настойчивость русского командования в достижении стратегических дел. На регулярно собираемых военных советах определялся характер действий войск на каждом этапе, с учетом всех возможностей распределялись силы и средства. Уже здесь можно наблюдать зачатки организации централизованного снабжения армии. Заметно улучшилась организация похода, осадных работ и штурма крепости, возросла артиллерийская активность.

В первые годы XVII столетия государство переживало один из самых тяжелых этапов истории — Смуту. Польские войска оказались в Москве. Король Сигизмунд стремился закрепить за Посполитой огромную территорию по линии Торопец — Ржев — Дмитров — Москва — Ярославец — Путивль. Шведские интервенты, пользуясь благоприятным моментом, захватили Новгород и продвинулись на Псков, Полоцк, Тихвин. Не осталась в стороне и Англия, разрабатывавшая планы силой оружия овладеть русским Севером, а после волжским путем проникнуть в бассейн Каспия. Агент английской разведки купец Джон Меррик в своем докладе в Лондон писал: «Довольно известно, в каком жалком и бедственном положении находится народ Московии последние восемь или девять лет … большая часть страны, прилегающая к Польше, разорена, выжжена и занята поляками. Другую часть со стороны пределов Швеции захватили и удерживают шведы под предлогом помощи… Север — та часть России, которая еще более всех отделена от опасности как поляков, так и шведов, самая выгодная для нас и самая удобная для торговли».

Внутриполитическое положение Московского царства было катастрофическим. Прежний госаппарат распался. Не было ни центрального правительства, ни казны, ни армии. Между различными группировками шла отчаянная борьба за власть. Над Россией восстала угроза полной потери национальной независимости. В такой непростой обстановке развернулось освободительное движение людей. Значительную роль в решении военно-стра­тегических задач по освобождению страны от захватчиков сыграло ополчение.
«Славься», финальный хор из оперы «Жизнь за царя». Музыка Михаила Глинки, исполняет хор Белградской оперы и оркестр Ламуре, дирижер Игорь Маркевич. 

Народные вооруженные выступления показали и сильные, и слабые стороны этого процесса. Главное, что моральное превосходство было на их стороне, это-то и явилось в конечном итоге залогом успеха. Тем не менее недостаточная организованность, отсутствие единого военного руководства, слабое вооружение не позволяли добиться ощутимых успехов. В процессе борьбы против иноземных захватчиков различные слои населения все больше убеждались в пагубности сепаратизма, в неэффективности разрозненных войск. Центром организации ополчения стал Нижний Новгород, а вождями выступили Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский.
Военная стратегия Минина и Пожарского была целиком подчинена идее освобождения от интервентов, а ее характерными чертами: мобилизация духовных и материальных сил людей, накапливание боевого ополченского потенциала, тщательная политическая, материальная и военная подготовка предстоящих действий, разработка стратегического плана, предусматривавшего мирные переговоры со шведами для сосредоточения основных усилий на освобождении Москвы, а потом и разгроме противника по частям. Все это в конечном итоге привело к победе и созданию благоприятных возможностей для полного очищения территории отечества.

Россия на рубеже XVII—XVIII веков была мощным, быстро развивающимся государством. Она представляла собой крупнейшую континентальную державу с населением более 13 млн человек, занимала обширную территорию от верховьев Днепра на западе до Тихого океана на востоке и от берегов Арктики на севере до границ Китая на юге.
Вместе с тем значительная часть исконно русских земель, захваченных Польшей, Турцией и Швецией (в XVII в.), оставалась чужеземным владением. Россия была лишена естественных выходов к берегам Черного и Балтийского морей, что задерживало ее дальнейший рост. Особенно важной для государства стала задача возвращения Балтики, захваченной шведами, стремившихся изолировать Россию от важнейших водных торговых путей.
Король Густав-Адольф писал: «Нева и Нарва могут служить для шведской территории воротами, которые легко во всякое время запереть для русских. Русские, совершенно отрезанные от Балтийского моря, так что они на волны его не могут опустить даже лодки».

В конце XVII столетия перед Россией встала вторая задача — борьба за выход к Черному морю. Решить оба вопроса можно было лишь военным путем, что отразилось на всех аспектах внутренней и внешней политики страны.
Марш Преображенского полка. Исполняет сводный оркестр ВС РФ.

Радикальному реформированию подверглись все госструктуры. Создавались предпосылки для превращения державы в могущественную империю. Россия преодолевала свою «ретроградность» от Запада, в том числе формируя свежие, соответствующие статусу элементы военной стратегии. Главнейшая роль в этом принадлежала Петру I, с 1721 года ставшему первым русским императором. Его решительные новации, по образному выражению современников, «подняли Россию на дыбы».

Еще с юности он предпринял внесение изменений в обучении состава. С десяти лет (с 1682 года, со времени правления) непрестанно отрабатывал со сверстниками боевые навыки. В 1683-м в его «потешных» войсках из дворян и иностранцев была сформирована рота №1, в которой ввелись солдатские порядки и подчиненность. В 1687-м на основе роты начали собираться два полка — Преображенский и Семеновский. В том же году они понесли строевую службу. Для обучения новобранцев в 1688 году на берегу Яузы при участии царя «потешные» построили земляную крепость Пресбург с установленными артиллерийскими орудиями на ее стенах, под гром выстрелов которых начались штурмы крепостных укреплений.
Первые большие маневры состоялись в июне 1690 года и получили наименование Семеновских, так как войска во главе с юным государем атаковали Семеновский двор. Чтобы приблизить учебное сражение к истинной боевой обстановке, с обеих сторон кидали горшки с горючими смесями.
Особенно масштабными состоялись Кожуховские маневры (поход) осенью 1694 года. Их основными задачами было форсирование Москвы-реки и осада небольшой крепости, специально построенной напротив деревни Кожухово (отсюда название). Поход начался 27 сентября перестрелками через р. Москву, разделявшую войска сторон. Наступавшие осуществили ночную переправу к правому берегу, длившуюся при сильном ветре и дожде. После нескольких атак конницы им все же удалось закрепиться и соорудить лагерь. Через несколько дней преображенцы захватили крепость. 17 октября начался штурм укрепленного лагеря оборонявшихся, также увенчавшийся успехом. С обеих сторон было много раненых, в том числе генерал Франц Лефорт, которому взрывом огненного горшка опалило лицо, один солдат погиб. На сем маневры завершились.

Эти масштабные трехнедельные учения дали ценный опыт командирам и бойцам. Они проводились по четко разработанным планам (была составлена книга с чертежами станов, обозов, действий) и позволили определить узкие места в организации и подготовке войск. Например, показали, что осадное искусство русских отставало от западноевропейских армий. Маневры стали доброй репетицией перед Азовскими походами 1695 и 1696 гг. По мнению многих историков, этот бастион был взят с помощью артиллерии, подготовленной в ходе них.

Для разрешения вставших перед Россией внешнеполитических задач Петр провел глубокие реформы, что позволило радикально реорганизовать ее ВС. Много новшеств он внес как в военную политику, так и стратегию. Свежие веяния обозначились в ходе войны с Турцией, которую вела Россия в 1695—1700 гг. В ее процессе предполагалось решить две стратегические задачи: обезопасить юг страны от непрерывных набегов крымских татар и выйти к Черному морю, на берегах которого беспредельно доминировала Оттоманская Порта. Из двух походов (1695 и 1696 гг.) первый потерпел крах. Однако заслуживает внимание то яркое решение стратегии, предпринятое молодым царем. В предыдущих походах против турок русские продвигались через Украину вдоль Днепра, чтобы выйти непосредственно в Крым. В отличие от предшественников Петр отказался от этого направления как главного, решив сперва овладеть Азовом. В этом замысле отразилось его умение учитывать условия обстановки и соизмерять задачи с наличными данными.
Однако взять Азов в 1695 году не удалось. Войска, в том числе и командный состав, еще не были достаточно подготовлены, чтобы справиться с крепостной осадой. Выявилась полная непригодность существующей организации войск, также слабость их комплектования и обучения. Армия нуждалась в артиллерии, да и действия ее оказались неэффективными. Отсутствие флота не позволяло блокировать крепость с моря и со стороны реки Дон. Давало о себе знать и отсутствие единого управления. Тем не менее неудачный штурм Азова, понесенные крупные материальные затраты и боевые потери не обескуражили Петра. Более того, он проявил одно из ценнейших качеств полководца — умение учитывать боевой опыт, делая правильные выводы из допущенных неудач.
Подготовка ко второму Азовскому была проведена в стратегическом плане более конструктивно, ее отличали масштабность и невиданные для тех времен темпы. В Воронеже и его окрестностях развернулось строительство 1300 стругов, 300 морских лодок, 22 галер и четырех брандеров. Заложены два крупных морских корабля – «Принципиум» и «Апостол Петр».

Одновременно усиливались сухопутные войска. Их численность, по сравнению с первым походом, возросла вдвое и была доведена до 70 тыс. человек – осада Азова в 1696 году была тщательно спланирована и всесторонне организована. Взаимодействие пехоты и флота позволило блокировать крепость как с суши, так и с моря, что лишило гарнизон цитадели помощи извне. В этой битве героически отличились казаки: подобравшись к турецкой эскадре на лодках, они ее сожгли – 19 июля Азов был сдан. Несомненный успех русских войск состоялся благодаря хорошо разработанным стратегическим планам, четкими совместными действиями флота и армии, установлением единого руководства. Поход также стал поводом для присвоения впервые в русской армии почетного звания генералиссимус, его от Петра получил ближний боярин Алексей Семенович Шеин.

Азовские подвиги явились для русского царя первой значимой боевой школой. Приобретенный опыт наложил печать на всю его следующую полководческую деятельность: он понял, какое значение для успеха имеет тщательно и заблаговременно проведенная подготовка ВС и театра будущих действий. Вместе с тем походы наглядно убедили его в том, насколько отстающей является военная организация России, как слабо подготовлены в боевом плане стрельцы и поместная конница, сколь необходимо иметь регулярную армию и сильный ВМФ. Такие неутешительные выводы заставили самодержца еще решительнее проводить реформы.

Военные преобразования имели своей главной целью создание регулярных вооруженных сил на основе новой системы комплектования войск. Указом Петра в 1705-м введена рекрутская повинность. И отныне ежегодно государство с помощью таких наборов из податных сословий крестьян и горожан формировало свой рядовой состав. Рекруты отбирались из расчета один человек с 20 дворов. Всего с 1705 по 1725 год было проведено свыше 50 наборов, давших армии около 400 тыс. человек. Такая повинность (по тем временам) была передовой системой, так как предоставляла возможность империи иметь большие регулярные национальные войска.
Комплектование командного состава осуществлялось путем узаконенной обязательной государственной службы дворян. Для подготовки офицеров был учрежден ряд военных школ. Введенная царем новая система формирования армии и флота солдатами и офицерами позволила создать ВС, способные успешно решать крупные внешние и внутренние задачи страны.
Одновременно происходили важные изменения в организации и устройстве войск. В первое десятилетие XVIII века вооруженные силы России состояли из полевой армии, гарнизонных войск, ландмилиции и иррегулярных частей. На основе опыта Северной войны в 1711 году было разработано штатное расписание, в соответствии с которым полевая армия имела теперь два гвардейских, пять гренадерских, 35 пехотных, 33 драгунских и артиллерийский полки. Они сводились в отдельные армии, дивизии и бригады непостоянного состава. Гарнизонные войска размещались в крупных городах для поддержания внутреннего порядка. Кроме этого, они выполняли функции запасных войск и резервов для полевой армии, готовили, обучали и поставляли рекрутов. Полностью новая организация ВС оформилась к 1716 году. Ее положения были закреплены царем в «Уставе воинском». Этот приказ с полным правом можно назвать выдающимся, так как он показывал опыт целой исторической эпохи русской армии и подводил ее боевой итог. Основной принцип координации войск был изложен в этом документе так: «Нужно иметь армию свою, смотря неприятельской силы и оного намерения, дабы его во всех делах упреждать и всячески искать неприятеля опровергнуть».

В ходе военных реформ была проведена и коренная реорганизация всей системы командования. Существовавшие ранее приказы были упразднены. С 1720-го учреждена Военная коллегия, как орган центрального управления войсками. Фельдмаршал Александр Меншиков назначен ее первым президентом.

Контроль над военно-морским флотом осуществляет Адмиралтейств-коллегия. В военное время во главе действующей армии стоит главнокомандующий, подчиненный непосредственно императору, при котором создается Военный совет, играющий роль совещательного органа, и полевой штаб во главе с генерал-квартирмейстером – по сути квартирмейстерская служба явилась прообразом работы Генерального штаба.

Теперь отличительная черта русской стратегии — решительность в достижении поставленной в войне цели. В эпоху господства в Европе кордонной стратегии, в основе которой лежало стремление во что бы то ни стало прикрыть жизненно важные центры, российское высшее военное командование разработало и осуществило на практике совершенно иную концепцию — сосредоточение сил и маневрирование ими на всем театре событий. Сражение, а не бесплодное «метание» на коммуникациях противника — вот главное средство достижения победы, а значит, и решения основных военных задач. Для этого обеспечивалось превосходство в силах за счет умелой перегруппировки на главное направление как в целом, так и на отдельных этапах боевых действий (Нарва, Полтава). В русской стратегии, как правило, рационально определялись те способы ведения военных действий, которые диктовались условиями борьбы. Причем эти способы были различны. Так, на одном этапе войны на первый план выступает активная оборона, на другом — наступление, на третьем — высадка десантов на территорию врага.
Для петровской эпохи была характерна искусная коллаборация армии и флота. Военные действия на море велись столь же решительно, как и на суше. Государь и его соратники разработали стратегическую систему базирования ВМФ и умело организовывали оборону построенных баз, что позволило на всем побережье Балтики надежно обеспечить завоеванные в ходе битвы позиции.
В ведении боевых действий со шведами русская армия широко применяла разгром противника по частям, окружение, преследование, осаду крепостей, а также малые формы войны. Основу последних составляли удары летучих отрядов по тылам, коммуникациям и отдельным пунктам дислокации неприятеля. В ходе Северной войны было подготовлено и осуществлено стратегическое контрнаступление. При Петре были заложены основы наступательной стратегии с решительными целями. Стремление активными действиями добиться успешного окончания конфликта выразилось в нанесении последовательных ударов по врагу. Впоследствии эту форму стратегии развили Петр Румянцев, Александр Суворов и Михаил Кутузов.
При первом императоре особая значимость придавалась инженерному делу, артиллерийскому, военно-морскому, а также военной истории. Помимо работ, посвященных описанию сражений, стали появляться исторические труды, которые можно (с определенной долей условности) отнести к теории.

Во второй половине XVIII века особенно активную внешнюю политику Россия вела с целью укрепления рубежей, завоевания широкого выхода к Черному морю, утверждения позиций на Балтике. Не менее важной задачей стало дальнейшее собирание земель — воссоединение русского, белорусского и украинского народов. Наступательный характер поведения государства не мог не отразиться на стратегии. Никогда прежде страна не проводила такого количества войн (практически непрерывно в состоянии войны), причем на протяжении небольшого исторического периода. Русские ВС принимают участие в восьми противостояниях: Семилетняя война (1756—1763), война со Швецией (1788—1790), две русско-турецкие (1768—1774, 1787—1791) и три войны с Польшей (1768—1772, 1792, 1794 гг.), война против Франции (1799 г.) в составе антифранцузской коалиции. В отдельные годы русской армии случилось вести борьбу одновременно на двух далеко отстоящих друг от друга фронтах. В эти годы в Империи идет процесс наращивания мощи: растет численность армии, количество егерей в пехоте, совершенствуется матчасть артиллерии, продолжается строительство ЧФ.

Основную роль в Семилетней войне играло противоборство прусской армии под началом Фридриха II и русской армии, которой последовательно управляли фельдмаршал Степан Апраксин, генералы Виллим Фермор, Петр Салтыков, фельдмаршал Александр Бутурлин. С самого начала высшим органом военного руководства стала созданная при Елизавете I Конференция, сосредоточившая в своих руках разработку всех планов войны. Командующие войсками превратились в обычных исполнителей, лишенных какой бы то ни было автономности. План кампании, продиктованный Конференцией, содержал следующее требование при наступлении в Восточную Пруссию: «…находящемуся во оной войску ретираду пресечь и тем к даче генеральной баталии принудить».
Семилетняя война стала последней крупной конфронтацией, ведшейся по принципам маневренной стратегии, рассчитанной на истощение противника бесконечным изматыванием, то есть избегавшей решительных действий. В целом Россия также придерживалась этой стратегии, однако ее армия обладала рядом черт, выгодно отличавших ее от других европейских ВС. В частности, заслуживает внимания мысль, заложенная в план на 1759 год: «дать решительную баталию» и «всей войне конец сделать». Блестящие победы русских войск под Берлином, Кенигсбергом и Кунерсдорфом были достигнуты не маневрированием, а решительными действиями, направленными на достижение поставленных идей.

Новыми явлениями в области стратегии стали активные действия русских войск в зимних условиях (наступление в Восточной Пруссии в январе 1758 г., взятие Кольберга в 1761 г.), а также совместные согласованные действия сухопутных войск и ВМФ при осаде того же Кольберга.
Заслуживает внимание опыт Конференции — коллективного органа стратегического руководства: в первую очередь это четкое разграничение ее сфер деятельности и работы главнокомандующего на театре военных действий направлено на то, чтобы не сковывать самостоятельность последнего, а в то же время оказывать ему помощь. Богатый боевой навык, приобретенный русской армией в Семилетней войне, способствовал дальнейшему развитию отечественной стратегии в стране.
После Семилетней баталии центр тяжести имперских силовых усилий был интегрирован на южные рубежи. Главная сложность возникла с присоединением причерноморских земель. Практическое решение задачи неизбежно вело к столкновению с Турцией. На протяжении двух десятилетий одна за другой следуют две русско-турецкие войны (1768–1774; 1787–1791).
В кампании 1787 года османы нацелились высадить десант на Кинбурнской косе, овладеть крепостью, захватить Херсон, истребить русские верфи. В последующем наметилась высадка в Крыму с задачей нанести удар по Севастополю с суши. Словом, для России оборона Крыма и Кинбурн-Херсонского района приобрела стратегический смысл. Ее организацию и проведение Потемкин передал Суворову.
«Учил Суворов». Музыка Анатолия Новикова, текст Мстислава Левашова, исполняет БДХ ЦТ и ВР.

Основное внимание будущий генералиссимус уделил укреплению косы, расположенной напротив Очакова — главного оплота Турции на северном побережье. Здесь базировался флот противника и имелись значительные сухопутные войска. С присущей проницательностью Суворов разгадал неприятельский план. В письмах Потемкину он доказал, что если Севастопольская эскадра при атаке нанесет поражение чужому флоту, то опасность вторжения оного сведется к нулю. Более того, сам Очаков окажется блокированным с моря, а наличие русских войск, сосредоточенных на юге Украины, станет крупным фактором стратегического смысла. Кроме всестороннего анализа стратегической обстановки письма содержали верное решение на перспективу, что свидетельствовало о большом полководческом даровании отправителя.
В противовес общепринятым в то время способам ведения пассивной обороны Суворов повсеместно организует оборону активную. Именно Кинбурн вошел в историю как выдающийся ее пример – замысел турок сорвался, было выиграно время для активизации военных действий против (в первую очередь Очакова) вражеских баз, угрожавших русской армии и флоту.
В кампании 1788 года основное содержание свелось к борьбе за Очаков. Без успешных действий флота овладеть им было невозможно. Севастопольская эскадра под командованием адмирала Марко Войновича перешла к агрессивным действиям. 29 июня русские и турецкие корабли повстречались у острова Тендра. Османы попытались уклониться от боя. Решение Войновича было однозначным — преследование. Авангард Севастопольской эскадры под командованием Федора Ушакова 3 июля настиг турок у острова Федониси и, применив удар сосредоточенными силами по главным точкам вражеского флота, выиграл сражение еще до подхода основных своих сил. Победа, одержанная Ушаковым, позволила блокировать Очаков с моря. 5 декабря крепость была взята, что изменило стратегическую обстановку на всем военном театре. Русская армия и флот могли решать свои задачи на Балканах.

Проведенные неудачно кампании 1787 и 1788 гг. заставили Турцию сосредоточить на Балканах около 150 тыс. человек и перевести главные морские силы из Средиземного моря на Черное. Русская армия, имея 70 тыс. человек, располагалась вдоль Днестра и Прута. Австрийские войска — в основном в Трансильвании, в районе военных действий находился лишь 18-тысячный корпус Кобурга. Для связи с австрийскими войсками была выделена дивизия Суворова. Учитывая расположение своих противников, турки решили нанести удар в стык русской и австрийской армий, а затем, разъединив их, разбить поодиночке. Но Александр Васильевич, уделявший огромное внимание непрерывной войсковой и агентурной разведке, своевременно установил, что главные вражеские силы концентрируются не в Измаиле (как считал Потемкин), а у Фокшан. Понимая, в каком опасном положении может оказаться армия, Суворов настойчиво добивался разрешения наступать на Фокшаны, дабы сорвать наступление супостата. Пока между ним и Потемкиным шла переписка, турки бросились в наступление и потеснили австрийцев, чье командование тут же запросило помощь. Во главе 7-тысячного отряда Александр Васильевич двинулся к Фокшанам и преодолел стремительным маршем 60 км за 28 часов. То был знаменитый суворовский переход.
Перед атакой превосходившего силами врага генерал-аншеф передал приказ: «Войска выступают в два часа ночи тремя колоннами, среднюю составляют русские. Неприятеля атаковать всеми силами, не занимаясь мелкими поисками, вправо и влево, чтобы на заре прибыть к р. Путна, которую и перейти, продолжая атаку. Говорят, что перед нами турок тысяч пятьдесят, а другие пятьдесят — дальше; жаль, что они не вместе, — лучше было бы покончить с ними разом».

В сражении под Фокшанами Суворов одержал яркую победу, проявив замечательный командирский талант. Он не только разгадал коварный замысел, но и осуществил внезапный контрудар. Разработанный им план имел идею решительного наступления, что резко изменило стратегический статус. Однако Потемкин (главнокомандующий), по-прежнему полагавший, что опасность грозит от Измаила, так и не использовал фокшанский успех. Ошибка фельдмаршала позволила турецким войскам беспрепятственно закончить переправу главных сил через Дунай. Имитацией наступления со стороны Измаила турки стремились отвлечь Потемкина для того, чтобы основными войсками обойти русских, а затем, последовательно разгромив австрийцев и суворовский корпус, нанести удар по главным силам россиян. Но вновь этот план был сорван. Объединив под своим командованием 7 тыс. своих солдат и 18 тыс. австрийских, Суворов, используя стратегическую внезапность, стремительно атаковал 100-тысячную армию турок в районе р. Рымник и полностью разгромил их.
Блестяще осуществил он и стратегический план, разработанный на лето 1789-го. В его основе лежало нанесение сокрушительного удара на главном направлении с целью уничтожения основной группировки противника и последующим занятием всей территории до Дуная. Свой замысел ему пришлось воплощать при наличии незначительных сил и средств и ограничении свободы действий. Блестящая победа у реки Рымник, успехи русского флота на ЧМ резко изменили обстановку на Балканах в пользу России. Но Потемкин вновь не использовал победных результатов, хотя представлялась возможность развить этот успех в общее наступление. Он ограничился занятием Бендер. Правда, затем русская армия завоевала крепость Гаджибей. Именно там была заложена Одесса.
Таким образом, в кампании 1789-го новый способ ведения войны столкнулся с прежним. Большая часть русской армии во главе с главнокомандующим в старых традициях кордонной стратегии «осаждала крепости и забирала крепостцы, в то время как Суворов с небольшим войском разгромил вначале сильный отряд турок, а потом и их главную армию в генеральном сражении».
Несмотря на большие успехи, достигнутые на Балканах в 1789 году, международное положение империи становилось напряженным. Настроенные враждебно Англия и Пруссия заставили Австрию выйти из войны и в 1790 году заключить с Турцией сепаратный мир. Продолжать противоборство на двух театрах без союзников стало трудно. Лишь в августе 1790-го Швеция покинула фронт после ряда фиаско. Вынудить Турцию окончить конфронтацию можно было лишь одержав над нею верх. Нужно было овладеть Измаилом — мощной крепостью с гарнизоном на 35 тыс., занимавшей важное положение в низовьях Дуная. Однако предпринятая Потемкиным кампания решительности не имела.
Зато в это время значительных успехов добился Черноморский флот. Адмирал Ушаков нанес ряд грандиозных поражений туркам. Победы русских моряков у Синопа, в Керченском проливе и Гаджибее позволили овладеть стратегическим почином. Теперь Россия контролировала почти весь бассейн ЧМ. Под прикрытием ушаковской эскадры в Дунай вошла гребная флотилия Хосе де Рибаса. Разбив турецкий флот, она закончила блокаду бастиона, прервав его связи по Дунаю. 11 декабря в ходе штурма, в подготовке и проведении которого вновь решающую роль сыграл Суворов, Измаил был взят, путь на Балканы был открыт.

Штурм Измаила и победы, одержанные русскими на море, решили исход войны. По заключенному в 1791 году Ясскому договору Турция подтвердила условия Кучук-Кайнарджийского мира, признала присоединение Крыма к России и новую границу с ней по Днестру.
В ходе русско-турецкой войны 1787—1791 гг. отечественная стратегия получила к развитию новый толчок. В знаменитом наставлении «Наука побеждать» Суворов обобщил передовой опыт – русское военное искусство обогатилось примерами стратегического взаимодействия армии и флота. Основным видом действий в стратегии тех времен считалось наступление. Если же обстановка вынуждала обращаться к обороне, то та использовалась для создания условий, необходимых для последующих атак. Судьбу войны в соответствии с российскими взглядами определяло только генеральное сражение, рассматривавшееся как кульминация кампании, главная ее задача — уничтожение армии врага.
В последние годы века Суворов развил это положение, подойдя к новому способу решения стратегических идей. Так, в кампании 1799-го он применил систему нескольких последовательных ударов, направленных на поочередное уничтожение неприятельских сил. Подобные действия требовали от полководца умелого выбора вражеской группировки, которую нужно было разгромить сперва; искусного применения маневра, обеспечивавшего концентрацию ресурсов на важном направлении; стратегической и тактической внезапности. После разгрома противника Суворов считал необходимым овладеть экономико-политическими центрами страны. Эта суворовская стратегия опередила время. По сути, она предвосхитила стратегию массовых армий, принятую лишь в следующие сто лет.

Большой сложностью отличалось развитие военной школы во времена правления Павла: шло противоборство направлений – суворовского и гатчинского (сразу же после вступления на престол монарх – приверженец прусского вахтпарада перевел в гвардию на ключевые посты 132 преданных ему гатчинских офицеров). Российские ВС пережили ряд потрясений. В армии возобладало «экзерциргаузное направление», в основе которого лежало положение, что солдат — это «механизм, артикулом предусмотренный». Прежние принципы, ставившие превыше всего долг, честь, личный офицерский пример, заменялись устрашением. Преклонение перед прусской системой и ее порой слепое копирование имели пагубные последствия, прежде всего для боевой подготовки войск. Переучиваясь на новый лад, армия теряла драгоценный опыт, дотоле приобретенный в войнах, немало переломав и испортив то, что ей досталось от Румянцева и Суворова, в итоге оказавшись почти во всех отношениях отброшенной на полвека назад.
«Пудра порохом не станет. Букли не станут пушками. Коса никогда не станет ножом. Я же природный русак и никогда не стану немцем», – реакция Суворова на приказ о введении нового образца военной формы на прусский манер.

Первое десятилетие нового столетия прошло в Европе под символом гения Наполеона.

В 1806—1807 гг. он вел активную борьбу с Россией, в которой противодействие русской армии на территории Восточной Пруссии убедили его, что перед ним довольно сильный противник. На этот раз Бонапарту не удалось воплотить в жизнь стратегию генерального сражения, то есть одним ударом покончить с российскими силами ни в столкновении под Пултуском, ни под Прейсиш-Эйлау. За всю кампанию он выиграл единственную битву под Фридляндом, которая, однако, определила исход борьбы: коалиция потерпела очередное поражение. Был заключен Тильзитский мир, по которому Франция еще больше укрепила свои позиции в Европе.

Войны первого десятилетия XIX столетия, в которых принимала участие Р. империя, являлись звеньями общей цепи событий, неуклонно развивающихся под влиянием обострившихся международных конфликтов, главным образом усиления милитаристских помыслов Наполеона. Необходимость противопоставления его силам достаточно мощной армии, прежде всего соответствовавшей новым условиям, поставила на повестку дня вопросы лучшей организации вооруженных сил страны. В области военной стратегии складывались те ее черты, которые окончательно оформились в Отечественную войну 1812 года. Носителем и продолжателем передовых традиций русского военного искусства являлся, безусловно, Михаил Кутузов, в лице которого Россия имела очевидного великого стратега.

Накануне событий 1812-го Бонапарт стал полновластным хозяином Европы и строил планы завоевания мирового господства. «Через пять лет я буду господином мира; остается одна Россия, но я раздавлю ее», — уверенно заявлял он в 1811 году. Россия оказалась главным препятствием на пути к земной империи Наполеона I.
Еще задолго до войны 1812-го он предпринимал попытки поставить Петербург в подчинение путем его экономического и военного ослабления. Дело в том, что одним из непростых условий Тильзитского договора было присоединение России к континентальной блокаде Англии. Так как Великобритания являлась главным торговым партнером Империи, вынужденный разрыв с ней привел к резкому сокращению оборота русской внешней торговли. Обострились и политические противоречия между Францией и РИ. Политика Бонапарта, направленная на поглощение Францией ряда мелких европейских государств, снижала престиж России и затрагивала династические интересы русского императорского двора.
Париж довольно продолжительное время разрабатывал стратегический план войны против русского государства, в его основе лежало стратегическое наступление – за счет стремительного вторжения в пределы страны Бонапарт намеревался с первых же шагов захватить инициативу. Главный удар должен был прийтись на Москву. «Если я займу Киев, я возьму Россию за ноги; если я овладею Петербургом, я возьму ее за голову; заняв Москву, я поражу ее в сердце», — говорил он. По его мнению, наступление на Первопрестольную отвечало требованиям политической и стратегической обстановки. Имея целью полное завоевание России, Наполеон накануне вторжения, 14 мая 1812 года, в разговоре с михельнским архиепископом Прадтом так охарактеризовал свой замысел: «Я иду на Москву, и в одно или два сражения все кончу. Император Александр будет на коленях просить мира. Я сожгу Тулу и обезоружу Россию…».

Именно в это время русский император ставит фельдмаршала Кутузова главнокомандующим всеми войсками. Армия его знала как ученика Суворова и выдающегося полководца, а поэтому восприняла назначение с ликованием. Приход нового военного лидера означал применение новой стратегической линии; иного, нежели прежде, пути решения судьбы конфликта.
Еще в Петербурге, перед отъездом в армию, Кутузов собрал все необходимые сведения о состоянии вооружения регулярных войск, об ополчении и общем количестве резервов и прибыл с намерением сразу же перейти к активным действиям. Но, уяснив обстановку на месте, отказался от намеченного сражения при Царево-Займище, где сосредоточились русские силы, и отдал приказ отступать. Фельдмаршал понимал, что рассчитывать на успех можно было лишь в том случае, если пополнить личный состав, тем самым уравнять шансы на победу: лишить противника численного превосходства за счет увеличения коммуникационной линии, заставить Наполеона путем активных действий в тылу выделить для ее прикрытия значительные ресурсы, выиграть время для увеличения своих сил — таков был этот замысел. «Усилясь таким образом … в состоянии буду для спасения Москвы отдаться на произвол сражения», — докладывал Михаил Илларионович императору.
7 сентября произошло Бородинское сражение. Наполеон, который по-прежнему следовал своей стратегии, рассматривал его как генеральное. Русская армия (120 тыс. человек и 640 орудий), умело маневрируя резервами, отразила мощный фронтальный удар французов (135 тыс. человек и 587 орудий). Урон, нанесенный узурпатору, серьезно подорвал наступательные возможности противника.

Вражеские потери составили 38 тыс. человек, потери русских — 38,5 тыс. Сам фельдмаршал вовсе не считал эту битву генеральной. Для него важно было дать понять супостату, что армия не намерена сдавать Москву без боя. Не последнюю роль сыграла необходимость удержать доверие армии. Видя, что сохранить боеспособность людей можно было только оставив духовную столицу, Кутузов организовал отход войск так, что наполеоновский принцип «война кормит войну» оказался неосуществимым – они уничтожали и увозили все материальные и продовольственные запасы. Оказавшись в Белокаменной, узурпатор уже думал не о победе, а о немедленном заключении мира, о спасении своих подданных от разложения и голода. Три раза он делал Александру I предложение о мирном решении вопроса и все три раза получал отказ.
Русская же армия отступила по рязанской дороге, но внезапно свернула на запад, к Подольску, затем в Тарутино. При этом части сил Кутузов приказал отходить на Рязань. Этот марш-маневр вошел в историю Отечественной войны 1812-го под «брендом» Тарутинского и по праву является достижением полководческого таланта фельдмаршала, так как его войска получили возможность оторваться от неприятеля, а прикрыв Калугу, Тулу и Брянск, вынудили Наполеона отказаться от плана двинуть своих людей на Петербург.
Став лагерем в Тарутино, русская армия начала подготовку к контрнаступлению. Целью его было не вытеснение, а истребление армии врага. После тщательной и всесторонней подготовки в материальном, военном и психологическом аспекте русская армия перешла к контратаке. Сильный удар 12-тысячного отряда буквально опрокинул 50 тыс. французов. Эта битва стала первой агрессией, ускорившей переход главных сил русской армии в общее контрнаступление. Узнав о разгроме Мюрата, противник оставляет Москву и пытается пробиться в Калугу, обставляя бегство как наступательный маневр. Однако Кутузов предвидел все дальнейшие шаги неприятеля и не допустил их осуществления. Русские преградили «лягушатникам» дорогу в сражении у Малоярославца и заставили пятиться. Упредив Наполеона и у Медыни, фельдмаршал вынудил его повернуть на разоренную смоленскую дорогу. Иначе говоря, вырванную у узурпатора стратегическую инициативу Михаил Илларионович творчески использовал для подготовки общей атаки, основным способом ведения которой стало преследование. «Думаю нанести Наполеону величайший вред параллельным преследованием и действовать на его операционном пути», — делился фельдмаршал своими мыслями.

Этот прием в сочетании с боями и сражениями, а также активными действиями партизанских отрядов, организованных Кутузовым, в операциях под Малоярославцем и Вязьмой, в районе деревни Ляхово и возле реки Вопь, в районе Соловьевской переправы и Дорогобужа, около Смоленска уничтожил большую часть французских сил.

В соответствии с точным расчетом русского главнокомандующего уцелевшая после разгрома под Красным часть войск Наполеона попала в окружение возле реки Березина. Именно здесь его великая армия прекратила свое существование как боеспособная, ее дальнейшее отступление превратилось в беспорядочное бегство. Из Вильно, занятого в декабре, Кутузов рапортовал Александру: «Война окончилась за полным истреблением неприятеля».
Торжественная увертюра «1812 года», фрагмент. Музыка Петра Чайковского, исполняет Российский национальный оркестр, дирижер Михаил Плетнев.

В борьбе за государственную самостоятельность отечественная военная стратегия качественно совершенствовалась. В лице Кутузова ратная теория унаследовала все лучшее, что создала национальная школа со времен Петра I, Румянцева и Суворова. Михаил Илларионович поднял русское искусство баталии на новую ступень. Заслуга его состоит в особенной дальновидности: он весьма точно определил сильные и слабые стороны врага и его ресурсов, а также всесторонне учел новые условия ведения войны, выявившиеся еще в начале века, выдвинул свою стратегию, основанную на анализе всех факторов конфликта, состоянии ВС, в том числе морально-боевых качеств личного состава. Впервые план разгрома вылился в форму контрнаступления. Идее генерального сражения, исповедуемой Бонапартом, русский полководец противопоставил идею, основанную на многообразии форм вооруженной борьбы, на стратегическом отступлении в сочетании с системой отдельных битв, стратегическом маневре на главном театре действий, на активных усилиях на второстепенных направлениях, на яркой обороне с последующим переходом в контрнаступление, преследовании. Впервые в истории поступки партизан были включены в общестратегический план войны и заняли в нем достойное место. Отечественная баталия 1812-го, а также заграничные походы 1813—1814 гг. оказали явное влияние на развитие теоретической мысли, бившейся над решением вопросов о роли военной науки, сущности стратегии, способах ведения как конфликта в целом, так и частных боевых действий. В своих трудах Иван Бурцев, Федор Глинка, Павел Пестель, Никита Муравьев дали описание понятиям «стратегия» и «тактика».

В их определении они поднялись до понимания того, что стратегия есть наука о войне в целом, а тактика — наука о бое. Большое внимание уделялось разработке вопросов о связи войны и политики, значении морального фактора. Все это предполагало активное наращивание военно-научных изысканий в области стратегии, внедрение новых идей в практику подготовки государства и ВС к будущим конфликтам, для чего необходимо было проведение крупных преобразований всей военной системы страны. Однако практика показала иное. Если воспользоваться современной терминологией, то можно сказать, что в период царствования Николая I (1825—1855) государство находилось в состоянии военного застоя. В то время как в Европе шел активный процесс перехода к массовым армиям, здесь оставалась незыблемой рекрутская система комплектования, не обеспечивавшая ВС достаточным контингентом обученного резерва. В свою очередь, замедленное развитие промышленности и производство техники плохо сказывалось на состоянии и возможностях военных предприятий, не обеспечивавших потребности в оружии и боеприпасах. Сложности финансового характера не позволили полностью оснастить войска новыми капсюльными и нарезными ружьями-штуцерами. Гладкоствольные полевые и осадные орудия также мало чем отличались от артиллерийских систем, принятых в армии еще в начале века. Появившиеся в 1830-е годы железные дороги не смогли существенно повысить милитаристическо-экономический уровень России, так как их строительство продвигалось медленно. К 1853-му государство обладало всего 986 верстами путей, на юге же не имелось ни одной чугунной колеи.
Крупные недостатки в военной системе Империи безусловно отрицательно влияли на ее стратегию. Даже Главный штаб — ведущий орган стратегического руководства, а также созданная в 1832 году Императорская военная академия не стали «мозгом армии», центрами развития ратного искусства, способными творчески перерабатывать и внедрять все новое в своей области. В русской армии насаждались официально возведенные в доктрину образцы наполеоновской мысли…

К середине века военная стратегия России придерживалась тех же положений, что и в его начале. С полной отчетливостью это проявилось в Крымской баталии, где стране пришлось противостоять коалиции государств в составе Англии, Франции, Турции и Сардинского королевства. Р. империя смогла выставить армию в 700 тыс., а ее противники — почти в 1 млн человек.
«Турецкий марш» из драмы «Афинские развалины». Музыка Людвига ван Бетховена, исполняет Королевский филармонический оркестр под управлением Томаса Бичема.

Русские войска были рассредоточены на различных театрах действий. Из-за угрозы вмешательства в конфликт Австрии, Пруссии и Швеции Россия вынуждена была держать значительную часть состава на своей западной границе, а большую часть флота — на Балтике. Неблагоприятная внешнеполитическая обстановка вынудила отказаться от плана активных действий и перейти к пассивной обороне. Стратегически он не отличался особой конкретностью, наступления можно было ожидать отовсюду. Активные события предполагались главным образом на Кавказе, где турецким силам вменялась задача овладеть Закавказьем, затем выйти к Центральному Кавказу, где горцы Шамиля вели борьбу против россиян, и объединиться с ними. Русские войска отразили попытки османов развернуть наступление на Александрополь и Тифлис. И после поражения главных сил турецких войск в сражениях под Ахалцике и Башкадыкларом Шамиль «внезапно» изменил свои планы. Несмотря на неудачи, турецкое командование не оставило идеи захватить Кавказ. Сосредоточив крупные силы у Синопа, оно предполагало с помощью флота высадить десант у Сухум-Кале. Русский флот под командованием адмирала Павла Нахимова блокировал его в северных портах и в Синопском сражении уничтожил эскадру Осман-паши. Эта победа имела стратегическое значение, так как сорвала замысел коалиционного командования по высадке крупного десанта на Кавказ.

Победы России на суше и на море выявили военную несостоятельность Турции, что ускорило вступление в войну Англии и Франции. Потерпев фиаско на разных театрах, англо-французское командование решило сконцентрировать совместные усилия в бассейне ЧМ. Осенью основные события развернулись в Крыму, где высадилась европейская армия численностью в 62 тыс. человек под командованием Армана Сент-Арно и Фицроя Раглана. В 1855 году действия велись на всех театрах, включая акваторию Балтики и Тихого океана, но решающим по-прежнему оставался Крым. Несмотря на героическую борьбу, русские под нажимом превосходивших сил противника вынуждены были оставить Севастополь.
20 марта 1856-го Россия подписала Парижский трактат, по коему она потеряла прилегающую к Дунаю южную часть Бессарабии и, следовательно, перестала существовать дунайской державой. Черное море было объявлено нейтральным и открытым для торгового флота всех стран. России запрещалось иметь там военные базы. Этот документ нанес тяжелый удар по ее престижу. Международное влияние Империи в Европе и на Ближнем Востоке было подорвано как никогда прежде.
Выводы из опыта Крымской кампании явились фундаментом для коренного пересмотра основных положений военной доктрины государства и его стратегии. Ни у кого не вызывало сомнения, что нужна решительная перестройка всей силовой системы, дискредитировавшей себя в ходе событий. Главная парадигма была однозначной: необходима массовая армия, сформированная на основе изменения принципа комплектования, то есть введения всеобщей воинской повинности.
Второй задачей, причем не менее важной, считалось перевооружение. Для этого предстояло в корне реформировать не только военную промышленность, но и в целом всю экономику страны. Стремительно развивающиеся средства связи и транспорта по-новому ставили вопрос о районах дислокации войск и их переброске на отдельные театры. Давно назрело время создать широкую сеть стратегических железных дорог.
(Прежде стратегические планы строились только из расчета существующего контингента войск. А медленное их сосредоточение и развертывание, столь же медленное маневрирование ими обусловливалось отсутствием достаточного количества средств передвижения).
Война показала недостаточную подготовку театров в инженерном отношении. Лишь две базы Балтийского флота — Кронштадт и Свеаборг оказались пригодными к обороне. Все остальные морские крепости были в неудовлетворительном состоянии. По существу, любая из водных границ России была открыта для вторжения, и лишь благодаря героическим действиям гарнизонов удалось отразить десанты противника.
Наконец, история поставила вопрос о реорганизации органов стратегического руководства и перестройки форм управления.

В целях ликвидации военной отсталости России в 1860—1870-е годы были проведены реформы под руководством силового министра Дмитрия Милютина.

Рекрутскую повинность заменила всесословная воинская. Отныне к службе привлекались лица мужского пола, достигшие 21 года. Срок пребывания в сухопутных войсках сократился с 20 до шести лет, на флоте — до девяти.
Одновременно Милютиным был принят ряд мер к улучшению быта солдата — его питания, жилища, обмундирования. Началось преподавание составу грамоты, ввелось наказание за ручную расправу и частое применение розог.
Закон о повинности решил одну из основных задач реорганизации армии и положил начало формированию запаса обученных резервов, создав условия для увеличения их числа. Источники комплектования войск были расширены почти на 20%. К началу русско-турецкой кампании 1877—1878 гг. армия состояла из 1474500 человек, из них в строю находилось более 722 тысяч.
Кардинальным изменениям подверглась система управления. Фактически до сих пор в России не было единого высшего военного органа, способного направлять развитие ВС в соответствии с требованиями обстановки. К 1868 году в силовом министерстве удалось сосредоточить все командные, административные и хозяйственные функции, тем достичь единства высшего руководства войсками. Благодаря Дмитрию Алексеевичу была также введена военно-окружная система управления (образовано 15 округов), что сделало контроль над армией более гибким и близким. С ее образованием утвердилась практика составления мобилизационных планов, что обеспечивало быстрый сбор и развертывание сил на случай боевых действий (за 30—40 дней вместо 3—6 месяцев).
В связи с тактическими метаморфозами, вызванными усовершенствованием средств конфликта (перевооружение нарезным стрелковым оружием и артиллерией), были разработаны новые уставы. Преобразовалась вся организация подготовки офицерских кадров. Кадетские корпуса стали военными гимназиями, расширилась сеть училищ – для выпуска подпрапорщиков из лиц, не имевших среднего образования, были созданы юнкерские варианты заведений.  Также проведены военно-судебные реформы.
Результаты радикальных изменений в военной системе РИ самым позитивным образом сказались и на военной стратегии, что позволило России значительно укрепить свою экономическую и милитаристическую мощь. Благодаря этому она смогла активизировать внешнеполитический курс, направленный в первую очередь на решение восточного вопроса. Стране необходимо было избавиться от позорного Парижского «клейма». Не последнюю роль играло стремление обеспечить судам свободный выход в Средиземное море, а также образовать на Балканах самостоятельные государства, полностью избавленные от османского зла. Так как интересы русских в восточном вопросе сталкивались с претензиями других держав, противоречия эти оставались трудноразрешимыми.
Южно-балканские славяне неоднократно поднимали национально-освободительные восстания против завоевателей. С невероятной жестокостью все они подавлялись турецким султанатом. В обществе широко развернулось движение помощи восставшим братьям по крови и вере. В феврале 1877-го правительство России потребовало от Турции проведения некоторых реформ в пользу православного населения Балкан. Турция же, подстрекаемая Англией, отвергла эти ходатайства. 24 апреля в РИ был объявлен манифест о вступлении с Османской империей в войну.
Ее стратегический план был разработан генералом Николаем Обручевым. Понимая всю сложность международной обстановки, он исходил из того, что кампанию необходимо закончить в самые короткие сроки, еще до того, как европейские державы успеют направить в помощь султану свои войска. Идея предусматривала развертывание наступательных действий на двух театрах: Балканском — главном и Кавказском — вспомогательном. Основной целью русских был выход к Босфору и захват Константинополя. Чтобы выполнить задачу, предполагалось как можно быстрее форсировать Дунай, а затем частью сил действовать в Северной Болгарии. Главной же группировкой армии нанести стремительный удар через Балканский хребет. При выборе его направления на основном театре были учтены политические и стратегические факторы. Русская армия, действовавшая на Кавказе, получила приказ удерживать силы турок в Анатолии, захватить Карс, Эрзерум и Батум.

В общем план Обручева – это явное свидетельство того, что ГШ сумел поставить работу на уровень, отвечавший новым условиям вооруженной борьбы.
На Балканах Дунайской армии численностью 185 тыс. человек противостояла 206-тысячная армия турок. После переправы через реку русские войска овладели крепостями Ловча и Плевна и, заняв Шипкинский перевал, отразили контрнаступление врага. В 1878 году совместно с вступившей в конфликт Сербией и при содействии населения Россия нанесла гибельный удар по османам в сражениях у Шейново, Пловдива и Адрианополя, и, наконец, вышла к Царьграду. А на Кавказе в это время захватила Батум и блокировала Эрзерум. Война закончилась Сан-Стефанским мирным договором, способствовавшим освобождению балканских народов от турецкого ига, позволившим создать им национальное государство, а Румынии, Сербии и Черногории, обеспечившим независимость.
Также она сыграла роль в развитии отечественной военной стратегии, по сути явившись первой баталией, в которой участвовала массовая армия, а потому в подготовке и ведении ее прослеживались принципиально новые черты.
Накануне в сжатые сроки Россия провела две мобилизации, в результате которых было призвано 372 тыс. солдат и унтер-офицеров из лиц, состоявших в запасе. Общую численность войск удалось довести до 1548432 человек, чему способствовала военно-окружная система. Вместе с тем выявился значительный недостаток в офицерах – пришлось срочно «опогонивать» портупей-юнкеров и унтер-офицеров, делать досрочные выпуски в училищах, принимать на службу отставных.
Впервые на театрах использовалось сосредоточение войск и средств материального обеспечения с широким использованием железных дорог: военное ведомство, хотя и с большим трудом, все же смогло сконцентрировать управление всеми частными «чугунками», мобилизовать подвижной состав.
Новым явлением в русской стратегии явилось форсирование крупной водной преграды (река Дунай), организованное в стратегическом масштабе. Отлично прошло взаимодействие сухопутных сил и флота. Вплоть до Первой мировой ни одной из западноевропейских держав не удалось осуществить что-либо подобное. А преодоление Балканского хребта на фронте до 150 км зимой опрокинуло все представления военных теоретиков о невыполнимости наступления подобного рода. Не менее поучителен опыт стратегического преследования неприятеля в глубину на 200—250 км подвижными конными авангардами, главной целью которых было быстро захватить важные политические и стратегические центры врага.
Кампания также определила новые направления (непрерывность) в развитии управления войсками. На повестку встал вопрос о полноценном использовании штабов, состоящих из целых коллективов офицеров и генералов. Их деятельность была бы невозможной без технических средств связи. Новые формы – без военачальников нового мышления – процесс их отбора шел в ходе всей войны. Как крупные полководцы особо проявились Дмитрий Милютин, Николай Обручев, Иосиф Гурко, Федор Радецкий, Михаил Драгомиров, Михаил Скобелев…

Японская война стала вторым конфликтом после турецкой кампании 1877—1878 гг. с применением призывной армии и испытанием массовых резервов. В советской историографии красной нитью проходит речь об «отсталости царской России», и русско-японская трагедия выставляется как образец позора империи и дома Романовых. После распада СССР тут же объявилась прямо противоположная точка зрения. Так где же истина?

Конец XIX века – время индустриализации военного комплекса. Крымская кампания была последним крупным противостоянием с применением парусов. После нее стало ясно: главную роль играют технологии. В финале столетия вплоть до начала Первой мировой в европейских державах настал период интенсивного милитаристско-промышленного взаимодействия. На смену фрегатам с белоснежными «драйверами» пришли огромные плавучие броненосцы из стали, проворные катера и подлодки. Торпеды, радио, системы управления огнем стали залогом победы в морских сражениях.
Назвать Россию того этапа отсталой страной сложно хотя бы из-за того, что модернизация флота началась сразу после Крымской баталии. Но и впадать в идеализацию нельзя: завязанная на государство экономика, крепостничество, отсутствие многих отраслей стали препятствиями для создания «железных» машин, вот почему о лидерстве на море речь не шла.
«Смирившись с невозможностью создать в ближайшее время боевой потенциал флота, равный боевым потенциалам флотов Англии и Франции, и в то же время не желая терять престижа России как одной из крупных морских держав, царское правительство при определении программы нового судостроения исходило из того, что «Россия должна быть первоклассною морскою державою, занимать в Европе третье место по силе флота после Англии и Франции и должна быть сильнее союза второстепенных морских держав», – «Три столетия Российского флота».
Так, за 15 лет после Парижского договора на Балтике появился броненосный флот, третий по силе в Европе. Со стапелей сошел полноценный эскадренный броненосец «Петр Великий».

Затем на верфях создали и броненосные крейсеры, быстрые корабли с легкой защитой, предназначенные для долгих автономных походов и действий на коммуникациях.
В 1880-м был принят новый план строительства флота. Империя создавала уже не оборонительно-прибрежный, а океанский, упор которого делался на Балтику: правительство опасалось Германии. К тому же Петербург был в то время промышленным центром. Также появилось немало броненосцев различных конструкций. Самой многочисленной серией был тип «Бородино», что явилось несомненным достижением российской индустрии.
В 1895 году в двадцатилетнюю судостроительную программу были заказаны три «карапасных крейсера», ставших впоследствии крейсерами типа «Диана». Исполнителем был выбран Балтийский завод, специалисты которого в течение месяца представили на рассмотрение Морского технического комитета четыре эскизных варианта кораблей различного водоизмещения. Основой для дальнейшей разработки был выбран проект на 6000 тонн, прототипом которого явился новейший в то время знаменитый английский «Талбот». Вплоть до ноября 1896-го происходило согласование тактико-технических характеристик, а до этого (в начале июня) было принято решение о постройке серии уже не из двух, как предполагалось изначально, а из трех машин. Третий крейсер предписалось заложить в Новом Адмиралтействе. Проворная плавучая гора с броней, способная как сражаться в эскадре, так и становиться странствующим рыцарем воды, стальной хищной акулой – такой «Аврора» остается даже сегодня на страже истока Большой Невки на вечной стоянке у набережной города Великого Петра.

В 1890-е русский изобретатель Алексей Давыдов создал систему автоматического управления огнем. В то же время появилась никелированная сталь, радиосвязь и торпеды. Благодаря реформе Милютина ВМС комплектовались через всесословную повинность. Модернизировались военно-морские вузы. Но почему далеко не худший флот проиграл стране, еще в 1850 году находившейся в «средневековье»?
В целом русский ВМФ превосходил японский, но он оказался распылен на трех направлениях (Тихий Океан, Балтика и Черное море). Проливы и северные воды тревожили царское правительство, не выветрились из памяти и русско-турецкие войны. Это привело к тому, что Двуглавый Орел буквально метался с одного конца Евразии к другому. Одни высшие чиновники считали, что приоритет должен оставаться за Востоком. Другие предрекали Запад.
Против встал японский флот: шесть новейших эскадренных броненосцев и шесть бронированных крейсеров, так называемый вариант «6 на 6». Кроме того, у него имелось шесть броненосцев береговой обороны, семь крейсеров 1-го ранга, 11 – 2-го, восемь канонерских лодок, четыре минных крейсера и 47 миноносцев. Одновременно из Средиземноморья к острову шли два броненосных крейсера, приобретенные в Италии. Таким образом, противники превосходили русских в ударной силе.
Превосходили ли сами японские корабли российские? Да.
«Три русских броненосца — «Петропавловск», «Севастополь» и «Полтава» являлись уже устаревшими… Известный справочник Джейна за 1904 г. соотносил их боевую силу как 0,8 к 1,0 в пользу последних. Кроме того, машины «Севастополя», изготовленные Франко-Русским заводом в Петербурге, отличались низким качеством изготовления и сборки. Даже на официальных испытаниях в 1900 году «Севастополь» не смог развить контрактной скорости (16 узлов), а к началу военных действий с трудом развивал 14», – «Миноносцы Первой эскадры флота Тихого океана в Русско-японской войне».
И самый главный фактор заключался в том, что Императорский флот Японии превосходил русский в типизации. «Японские эскадренные броненосцы являлись однотипными кораблями новейшей постройки, тогда как русские эскадренные броненосцы, построенные по различным судостроительным программам с интервалом времени до семи лет, принадлежали к четырем различным типам кораблей, обладавшим различными тактико-техническими данными», – «Миноносцы Первой эскадры флота Тихого океана в Русско-японской войне».
Это не было большим превосходством, какое было у регулярной армии над ополчением. Но это дало супостатам преимущества. Например, выигрыш в скорости – русские корабли шли медленнее на два узла. При этом «японцы» закупались на Западе. Все броненосцы и практически все крейсеры сходили на воду с верфей Британии. Большая часть «россиян» создавалась – пусть и по западным лекалам – в РИ. «Таким образом, как мы с вами могли убедиться, практически весь японский флот был создан на верфях ведущих кораблестроительных держав. В основном Англии. Выбирались только лучшие проекты и адаптировались под нужные требования. Ядро флота составляли новейшие корабли, характеристики которых в наибольшей степени подходили именно для той войны и того противника, которые выбрала сама Япония. Зачастую это были сильнейшие в мире корабли того времени. Или же превосходство в боевой мощи было достигнуто за счет отказа от тех характеристик, которыми в сложившихся условиях можно было пренебречь», – пишет Олдамирал.

Итак, две державы. Первая пытается создать свой флот самостоятельно. Другая выручает его за рубежом. Преимущество должно перейти к первой, время работает на нее. Но вот времени как раз-таки и нет. Стратегия Японии оказалась верной: победа в конечном итоге осталась за ней.

Еще одной причиной грядущего поражения стала «дрянная подготовка» экипажей. Учения не проводились, тактика не преподавалась, артиллерийские стрельбы велись редко. Корабли стояли в доках, матросы бездельно гонялись. Все это откликнулось в скорых боях.
Говоря о Русско-японской войне, надо понимать, что велась она не только за тысячи верст от Санкт-Петербурга, но и за сотни верст от границы. Отдаленность Порта-Артура делала коммуникации, по словам Айрапетова, растянутыми и уязвимыми. Транзитных баз не хватало. Единственный док для крупных судов располагался во Владивостоке (у Японской империи таковых было четыре). Условия проживания в Порт-Артуре были крайне суровыми: болезни, недостаток воды, проблемы с питанием. Не лучше ситуация обстояла и в Дальнем (ныне – Далянь).
Русская армия насчитывала около 1350 тыс. человек и еще 3 с половиной млн имелось в резерве. Оценки японских войск расходятся. Изначально РИ просчитала силы противника в 358 тыс., из них 217 тыс. резервистов. Также предполагалось, что корпус Японии на континенте не превысит 250 тыс. Такое недооценивание стало критичным: Империя Восходящего Солнца мобилизовала в дальнейшем 1,1 млн и перебросило на фронт 500 тысяч.
На начало войны на Дальнем Востоке русская армия составляла 133000 человек. Главнокомандующий Алексей Куропаткин предполагал постепенное отступление вглубь Маньчжурии, накопление сил (благо Транссиб позволял перебрасывать войска) и контрнаступление, десант в Японии и пленение Микадо. По его расчетам для победы требовалось шесть корпусов. При этом конкретного оперативного плана у Алексея Николаевича не имелось, только «общие контуры». Плохое управление оказалось еще одним критическим недостатком.

Транссибирская магистраль, несмотря на все несовершенства, действительно стала надежным союзником, но для переброски армейского корпуса требовалось около 65 дней (хотя в теории выходило около 45).

Японская война стала конфликтом с применением призывной армии и тут всплыла очередная неприятность: основным оружием была новая, еще не освоенная винтовка Мосина, а большинство призывников умело обращаться лишь с «берданками». Наверстывать упущение пришлось уже во время боев. Тем трагичнее станут такие просчеты, как экономия на учениях, плохое планирование операций. «Война обнаружила полную непригодность флота, его материальной части и личного состава, а в сухопутной армии целый ряд глубоких изъянов: отсутствие знаний, произвол и бюрократический формализм высших чинов, а вместе с тем подавленность рядового офицерства, лишенного подготовки, инициативы», – историк, ординарный профессор Московского университета, ординарный академик Санкт-Петербургской академии наук Василий Ключевский.

Она стала и полигоном, на котором впервые были применены новейшие типы вооружений, которые через десять лет (во время Первой мировой) заберут миллионы жизней. Была испытана новая тактика ведения сражения на суше и на воде. А оборона Порт-Артура навечно вошла в отечественную историю как пример героизма защитников города наравне с обороной Севастополя. Эта кампания показала, что нельзя пренебрегать противником, что нужно продумывать действия на несколько ходов вперед. И, наконец, она стала предвестником больших социальных и политических перемен в стране.
 «На сопках Маньчжурии». Музыка Ильи Шатрова, текст Алексея Машистова, исполняет хор Московского Сретенского монастыря, солист Дмитрий Белосельский.

В начале XX века Россия вновь столкнулась с целым комплексом сложнейших проблем как внутри себя, так и за пределами. Произошли размежевание и коренная перегруппировка военно-политических сил с одновременным объединением ведущих государств в противоборствующие союзы, в первую очередь силовые. В этих условиях РИ продолжала выступать в качестве ведущей державы. Особое геополитическое положение, огромные экономические и людские ресурсы, мощные ВС (в 1903 году их численность составляла 1082993 солдата и офицера) позволяли ей решать крупные международные задачи в собственных интересах. Запад отчетливо понимал ее роль и значение в мире. Поэтому, с одной стороны, Франция и Англия, с другой — противостоявшая им Германия активно стремились заключить с Россией военно-политический союз. В этом соперничестве выиграла Антанта.
Сколачивая свой военно-политический блок, западные державы торопили правящие русские круги провести как можно быстрее серьезные преобразования в военной отрасли. Особую настойчивость проявляла Франция. В конце 1907-го к давлению на Россию активно подключилась Британия. Как всегда, удовлетворяя собственные потребности, она стремилась ограничить проникновение русских в Центральную Азию и на Ближний Восток, заставив их повернуть силы против Германии.
Со своей стороны, российское правительство осознавало необходимость проведения реформы, особенно после Русско-японской кампании 1904—1905 гг., закончившейся поражением. Восстановить утраченную мощь, а следовательно, и роль на международной арене, можно было только путем военных преобразований. В неменьшей степени к этому же вынуждали внутриполитические распри. Разразившаяся Первая русская революция (1905—1907) показала, что армия не в состоянии решительно выполнять свою внутреннюю функцию — защиту правящего режима.
Наконец, необходимость реформ вызывалась глубокими сдвигами в сфере материально-технической базы войны. Да Россия и не могла оставаться в стороне от НТП, хотя и угнаться за ведущими государствами в области перевооружения и технического переоснащения ВС тоже не могла, а без этого не могла проводить активную политику.
Русско-японский конфликт также вскрыл слабые стороны российской армии и флота. Во «Всеподданнейшем докладе» по силовому министерству за 1905 год отмечалось: «Минувшая война с Японией подвергла нашу армию жестокому испытанию, выяснила и подчеркнула все недостатки и пробелы в ее комплектовании, подготовке, снабжении и проч. Откровенное, без всякого самообмана признание этих недостатков является первым условием для их устранения в будущем».
Между тем изменения, происходившие в военно-политической, военно-экономической и военно-технической сферах, резко повысили роль именно военной стратегии, еще более усиливали ее связь с военной наукой и военной доктриной. Это отчетливо понимали многие русские теоретики. И не случайно, что в период реформы стратегические взгляды начинают бурно развиваться. В 1906 году выходит второе, а в 1911-м — третье исправленное и дополненное издание труда Николая Михневича «Стратегия». В 1909 году была издана капитальная работа Андрея Елчанинова «Ведение современных войн и боя», в 1910-м — «Основы современного военного искусства» Владимира Черемисова, а в следующем году — книга Александра Незнамова «Современная война». Авторы стремились привести русскую военную стратегию в соответствие с новыми требованиями. К сожалению, не все выдвинутые ими теоретические положения были приняты на официальном уровне. В документах того времени различались два основополагающих стратегических понятия: «общий план обороны государства», являвшийся концентрированным выражением военной доктрины и включавший комплекс мероприятий правительства, а отчасти и общественных органов по созданию и развитию вооруженных сил, и «план войны», в котором должны были содержаться чисто стратегические соображения, предусматривающие оперативное употребление вооруженных сил при той или иной политической комбинации.
Характер будущей войны представлялся как столкновение России с коалицией двух или более государств. Предусматривался и такой вариант: РИ в согласии с Францией против Тройственного союза. Кампания планировалась как кратковременное противоборство, к которому и должны были готовиться ВС. Ее целей предполагалось достичь одним мощным стратегическим усилием в максимум в двух сражениях. Исходя из этого война представлялась как ряд непродолжительных по времени столкновений пехотных масс при содействии конницы и поддержке артиллерии, причем преимущественно средних калибров. Перед вооруженными силами ставилась стратегическая цель — добиться решающих успехов в первом же конфликте с главными силами врага, которые нужно либо в короткий срок уничтожить, либо лишить возможности дальнейшего сопротивления. Так как русское командование признавало в общем-то только наступательную войну, оно стремилось использовать для ее ведения выдвинутое на запад положение Привислинского района, особенно его левобережный участок, для нанесения ударов на Вену и Берлин. Однако опасность охвата сосредоточенных здесь войск неприятелем недооценивалась.
Большое внимание уделялось также планированию Босфорской десантной операции, или, как ее тогда называли, «Экспедиции на Босфор».
Реализация намеченного плана требовала срочного проведения очередных реформ, однако их осуществление не всегда было последовательным. Дело в том, что в условиях снизившегося военного потенциала после проигранной Русско-японской государству трудно было рассчитывать на решительные действия своих войск. Поэтому все расчеты несли на себе отпечаток осторожности и исходили из превосходства вероятного противника.
Больше всего в России страшились Германии. Австро-Венгрия не считалась серьезным противником, ибо для русского Генерального штаба боевая слабость «лоскутной империи», раздираемой острейшими внутренними противоречиями, не была terra ignota. Зато немецкие ВС, одержавшие блистательную победу в битве с Францией (1870—1871), на фоне проходившей болезненную реорганизацию русской армии рассматривались в высших военных кругах как грозный и опасный враг.
И хотя благодаря серьезным преобразованиям боевой потенциал русской армии к концу 1909 года несколько возрос, утвержденное 26 июня 1910 года мобилизационное расписание вместе с прилагаемыми к нему указаниями на случай войны отличалось еще большей осторожностью. А из директивы ГШ за подписью его начальника генерала Евгения Гернгросса следует, что в основных вопросах «Германия, Австро-Венгрия и Румыния, являясь главными противниками, находятся в неизменно лучшем положении… то есть по быстроте мобилизации и сосредоточения, вооружению и боевой подготовке… Пользуясь этим обстоятельством, они, вероятно, начнут войну быстрым вторжением в пределы нашего отечества. Такой способ для них возможен даже в случае, если Германия разделит свои силы для одновременной войны с нашей союзницей Францией».

Следствием подобных умозаключений явился перенос рубежа развертывания главных сил вглубь Империи. Всем армиям вменялась задача: с этой целью сосредоточиться в избранных районах, чтобы, задержав наступление австрийцев активными действиями войск, собранных к югу от Полесья, к северу от него создать возможно более благоприятную обстановку для перехода совокупными силами в общее наступление.
Лейтмотивом последовавших затем директивных указаний войскам было стремление Генерального штаба провести сосредоточение предназначенных для Европейского театра действий русских сил и их расстановку в полной безопасности. Достигалось это ценой отвода войск с передового театра, где в единственной крепости Новогеоргиевск оставались всего лишь две пехотные дивизии. Таким образом, противник получал прекрасную возможность объединить силы, действовавшие из Восточной Пруссии, с австрийскими, наносившими удар из Галиции, то есть наступать единым фронтом.
Так как план 1910 года противоречил требованиям франко-русской конвенции, все командующие военных округов нелицеприятно высказались против него. Вот что по этому поводу писал Владимир Меликов: «В то время когда гогенцоллернская Германия «посмела» в сотнях тысяч экземплярах распространить по Европе карту будущей Германии, в которой Курляндия, Литва, русская Польша и ряд областей Франции и Бельгии были окрашены под цвет германской территории: в это время Гернгросс и Данилов составили капитулянтский план войны со стратегическим развертыванием царских армий назад, с оставлением передового театра… Получив этот план, все военные округа забили тревогу, заговорили о политическом неблагополучии в Генеральном штабе, который как бы подготавливал этим планом удар в спину «сердечному согласию» с Францией».
Тем не менее военные реформы 1905—1912 гг. позволили существенно укрепить военное положение в России. Подверглись пересмотру и планы по мобилизационному расписанию № 19. Начальником ГШ вместо Гернгросса был назначен генерал Яков Жилинский. Под его руководством началась работа по подготовке нового «текста» стратегического развертывания.

23 февраля 1912-го министр Владимир Сухомлинов провел в Москве совещание, на котором присутствовало высшее командование, как Генерального штаба, так и военных округов. Особое внимание заслуживает выступление на нем начальника Киевского округа генерала Михаила Алексеева. В записке, предложенной вниманию присутствующих под названием «Общий план действий», он подчеркнул, что современная обстановка подсказывает необходимость пересмотра общей идеи военных действий в будущем конфликте. По его мнению, прежде всего нужно отказаться от системы стратегического развертывания и инженерной подготовки театра действий, принятых в 1910 году, перенести район развертывания войск западнее, что позволит придать передовому театру и крепостям на Висле первостепенное значение. Также Алексеев предложил два варианта реагирования: нанесение главного удара или по австрийским, или по германским войскам, но с четким указанием его способа. В любом случае он настаивал на отказе от фронтальных ударов, которые по плану 1910 года считались неизбежными при развертывании, и предлагал заменить их глубоким охватом из правобережного района Вислы, который, по его расчетам, должен был привести к более решительным результатам.

Подготовленный с учетом этих соображений проект нового плана обсуждался в марте 1912 года в Петербурге на совещании командующих войсками округов под председательством Николая II. Наконец, 1 мая план был утвержден. В соответствии с ним предусматривались два варианта развертывания, причем в зависимости от обстановки, которая могла сложиться к началу конфликта. Первый — с направлением большей части войск против Австро-Венгрии (план «А»). Второй — с направлением их против Германии (план «Г»).
В отличие от предыдущих план 1912 г. ставил общей задачей стратегического развертывания «переход в наступление против вооруженных сил Германии и Австро-Венгрии с целью перенесения войны в их пределы».
При этом имелось в виду, что русские армии первыми начнут наступление и в кратчайший срок перенесут боевые действия на территорию врага. Далее предполагалось разгромить 8-ю немецкую армию в Восточной Пруссии, а на юге, окружив и уничтожив основные силы австро-венгров, овладеть Галицией, после чего открыть поход на Берлин, Вену и Будапешт. Намечалось, что основные цели войны будут достигнуты уже через 1,5—2 месяца, поскольку Германия окажется зажатой в тисках двух фронтов.
Основные положения директивных указаний от 1 мая 1912 года сохранили свою силу вплоть до начала Первой мировой, так как уточненное мобилизационное расписание № 20 от 1913-го к началу боевых действий оставалось в ГШ лишь на бумаге и до собственно воюющих сил не дошло. Сравнивая планы 1910 и 1912 гг., нужно отметить, что первый из них исходил из состояния военной системы на первом этапе реформы, когда о каких-то серьезных наступательных операциях в самом начале противостояния думать не приходилось. В свою очередь, план 1912-го был основан на реальных результатах второго этапа реформы и на совершенствовании всей военной организации России, что соответствовало перспективному плану гособороны. «Русский оперативный план 1912 года был как бы нацелен на будущее, исходил из приращения в ближайшие два-три года необходимых сил для осуществления обеих наступательных операций».
Тем не менее к 1914-му возможности для наступления одновременно на двух направлениях созданы еще не были. К тому же русское правительство под давлением союзников обязалось начать его на 16—19-й день мобилизации, тогда как для завершения развертывания требовалось не менее 60 дней.
Таким образом, стратегические взгляды России радикально изменились всего за два года, что потребовало громадной творческой и исключительно объемной практической работы. Касаясь этой проблемы, Владимир Меликов рассуждал: «Что значит составить план стратегического развертывания армии данного государства на случай войны? … надо подсчитать, проверить большую сумму данных в отношении политико-экономической конъюнктуры, вооружения, снаряжения, людского запаса, провозоспособности железных дорог, транспортных и перевозочных средств, инженерной подготовки театра военных действий, как у себя, так и у противника… без этой работы можно лишь расставить на картах красно-синим карандашом кружки различных диаметров, которые ни уму, ни сердцу ничего говорить не будут».
Новый стратегический план исходил из уточненных представлений о характере предстоящей войны. Теперь она рассматривалась не просто как коалиционная, а как война с участием большинства европейских государств. Изменились взгляды и на ее возможный пространственный размах. Если прежде было принято считать, что главные цели будут достигаться вооруженной борьбой на одном театре действий, то к 1912 году было признано возможным ведение военных операций сразу на двух-трех театрах, хотя и в пределах одного континента. Наконец, ГШ признал, что в будущем конфликте дело не ограничится лишь столкновением армий и флотов, в него неизбежно вовлечется вся страна. Считалось, что войну государствам придется вести многомиллионными рядами. С достаточной достоверностью были определены вероятные группировки противоборствующих сторон, созданных и вполне сформировавшихся к тому времени военных блоков. Вместе с тем, несмотря на предупреждения отечественных ученых, официальная русская силовая стратегия в оценке возможной войны продолжала допускать серьезные промахи. В первую очередь это относится к определению сроков –- теоретически обосновывалась кратковременность течения, вот почему все планирование проводилось с расчетом завершения ее за несколько месяцев. В соответствии с этой оценкой решались практические задачи, связанные с проведением мобилизации, инженерной подготовкой театра, определением целесообразных способов ведения и организацией руководства.
Хотя система войсковой мобилизации в те годы была вполне отработана, она все еще оставалась громоздкой. В пределах европейской части страны и на Кавказе вводилась территориальная система комплектования ВС. В округах Азиатской России территориальная система из-за недостаточного числа запаса введена не была. В отношении инородцев (людей нерусской национальности) распределение запаса планировалось так, чтобы в Варшавском округе состав польского элемента не превышал 25—30% общего состава каждой части. В прибалтийских губерниях и в Закавказье местные жители не должны были превышать трети состава. Что касается евреев, то их предельная норма была не свыше 6%, в крайнем случае 10%.
Также результатом внесенных в мобилизационное расписание изменений стало то, что сроки готовности войск и тылов сократились. В первую очередь для этого требовалось дальнейшее развитие путевой сети и увеличение пропускной способности железных дорог, что являлось важным критерием решимости ВС осуществить быстрое развертывание, так как большинство отмобилизованных соединений предполагалось перебрасывать в районы боевых действий только по ним.
Другой не менее важный элемент подготовки — модернизация крепостей, служивших опорными пунктами и базами снабжения для уже сосредоточившихся войск. На это особое внимание обратил еще генерал Юрий Данилов в своем докладе от 14 августа 1909 года: «Ввиду настойчивых указаний законодательных учреждений придется, однако, приступить к выработке общего плана постройки сети стратегических путей и притом для полноты вопроса на всех вероятных театрах военных действий».

Такая программа была выработана. Осуществить ее предполагалось в 1911—1914 гг. – за это время преодолеть отсталость в развитии железнодорожной сети, ибо со стороны России к германской границе подходило всего десять колей, к австрийской — семь, к румынской — две колеи, со стороны вероятных противников к границе выводили соответственно 18, 14 и четыре. Планировалась постройка новых и прокладка вторых путей, в первую очередь в районе Вильно, Лида, Белосток, Бельск; развитие узловых станций, в особенности Минска, Барановичей, Брянска, Белостока, Малкина, Гомеля; улучшение их пропускной способности. Наконец, разработка разъездов, устройство связи. Однако эта прекрасная программа была выполнена лишь частично.

Изменение плана войны потребовало серьезной корректировки всей системы крепостей. В соответствии с вариантами 1908 и 1910 гг. об отводе линии стратегического развертывания вглубь сохранялись и переустраивались Свияжск, Выборг, Кронштадт, Очаков, Севастополь. Подлежали упразднению Ивангород, Зерж, Ломжа, Остроленка, Рожаны, Пултуск и Керчь. На передовом театре сохранялась лишь одна цитадель — Новогеоргиевск. С введением плана 1912 года на линии развертывания должны были укрепляться Ковно, Гродно, Осовец и Брест. Но их переустройство не было завершено, а упраздненные бастионы восстановить не успели: так случилось, что к началу Первой мировой войны Россия на своем Западном театре практически имела лишь одну современную твердыню.

Наконец, были уточнены взгляды на способы стратегических действий вооруженных сил. Главным их видом однозначно признавалось наступление. Однако командование не совсем точно представляло себе реальные условия и возможности таких действий. Причина состояла в том, что недостаточно глубоко был изучен опыт Русско-японской. Несмотря на многочисленные ей посвященные исследования, многие поучительные выводы остались вне поля зрения ГУ ГШ. Разница в размахе боевых действий, в плотности насыщения фронта личным составом и артиллерией, особенно в продолжительности операций в японской кампании, по сравнению с войнами даже недавнего прошлого, была столь велика, что было ошибкой не обратить на это внимание.
К сожалению, в высших военных кругах укоренилась точка зрения не отечественного, а германского военного теоретика Фридриха Бернгарди: «Последняя русско-японская война носит совершенно особый характер; хотя во время ее и произошел ряд боев, веденных целыми армиями, нет никаких оснований предполагать, что то же самое повторится и в будущем». В итоге сложилось конкретное мнение, будто боевой опыт таких войн может иметь отношение только к неевропейским условиям и неприемлем к большой войне на Западноевропейском ТВД (исходя из этого не учитывалось значение позиционных форм борьбы).

В целом стратегия оценивала ход предстоящих операций не по характеру, целям и средствам, а по району, размаху и соотношению огня и удара, то есть, по критериям тактики. Считалось, что действия будут носить ярковыраженный маневренный характер. Наступательные моменты предполагалось вести отдельными группировками, путем нанесения фронтальных ударов, которые будут сочетаться с обходом флангов противника для его последующего окружения. Основное поражение намечалось нанести на линии боевого соприкосновения в пределах досягаемости огня полевой артиллерии, то есть на глубину 4—5 км. Так называемую стратегическую конницу собирались использовать для разведки и преследования бегущего неприятеля. Что касается обороны, то она предполагалась на второстепенных направлениях, причем в течение относительно короткого времени.
С учетом таких установок совершенствовалась вся система стратегического руководства войсками. Уже в первые годы XX столетия именно в России намечалось создание фронтовых управлений, которые должны были объединять по две—четыре армии, что совершенно естественно, так как в условиях борьбы одновременно против нескольких противников при значительной протяженности границы главнокомандующий был бы не в состоянии один направлять операции всех подчиненных ему армий. Потому и было решено создать промежуточную командную инстанцию — фронты.
Вследствие увеличения размаха действий значительно возросла роль штабов. На них планировалось возложить круг задач: сбор данных об обстановке, организацию операции, разработку директив, анализ донесений, установление и поддержание связи с подчиненными войсками и вышестоящими штабами.

Союзники России свою стратегию ведения будущей войны основывали на пассивно-выжидательных действиях. Франция заведомо предполагала уступить инициативу противнику, а в наступление перейти только после того, как русские войска отвлекут на себя основные силы Германии. Англия главной целью стратегических действий ставила сохранение и укрепление господства на море, а содействие Франции на сухопутном театре планировала оказывать силами одной экспедиции.

С самого начала войны выявились крупные недостатки в подготовке всех государств к ее ведению. В России уже 24 июля в ответ на приготовления Германии и Австро-Венгрии, последовавшие после убийства в Сараево эрцгерцога Франца-Фердинанда, на заседании Совета министров было решено объявить мобилизацию четырех военных округов — Киевского, Одесского, Московского и Казанского, а также флота. На следующий день это решение было подтверждено, однако с такой оговоркой: «…пока не объявлять мобилизации, но принять все подготовительные меры для скорейшего ее осуществления в случае надобности».
Указ о всеобщей мобилизации Николай II подписал 29 июля после совещания, на котором была признана неизбежность конфликта с Германией. Неожиданно в тот же день император получил телеграмму от Вильгельма II с заверением выступить посредником между Россией и Австрией и с просьбой не ускорять приготовлений. Николай принял решение об отмене всеобщей мобилизации и проведении лишь частичной в четырех военных округах, причем только против Австрии.

Ввиду того, что проведение мобилизации лишь в четырех округах нарушало стройность общего мобилизационного плана, Генштаб принял меры к тому, чтобы эти мероприятия не состоялись. 30 июля министр иностранных дел Сергей Сазонов после совещания с военным министром и начальником ГШ резонно доказывал императору: «Лучше, не опасаясь вызвать войну нашими к ней приготовлениями, тщательно озаботиться последними, нежели из страха дать повод к войне быть застигнутым ею врасплох».

На другой день Николай II согласился ввести в действие указ о всеобщей мобилизации – до войны оставались сутки…
«Прощание славянки». Музыка Василия Агапкина, исполняет Образцовый военный оркестр Почетного караула московского гарнизона.

Такая непоследовательность в принятии решений отнюдь не способствовала эффективности проведения мобилизации, а тем более стратегического развертывания, и без того протекавших в более сложных по сравнению с противником условиях.
Количественное превосходство в силах и средствах на северном крыле Восточного фронта было за Россией. Русские полевые армии Северо-Западного и Юго-Западного фронтов (шесть армий) имели общую задачу: перенести боевые действия в пределы Австро-Венгрии и Германии. Однако, хотя страна давно готовилась, войска не смогли начать наступление сразу после официального объявления Россией войны. Из-за недостатка транспорта и низкой пропускной способности дорог силы сосредоточивались медленно. Так, в Восточной Пруссии развертывание противника (без части подразделений тыла) было закончено уже 10 августа, тогда как в России лишь 8 августа начались оперативные перевозки войск. Полностью русская армия (без ополчения) завершила мобилизацию только на 45-й день.
В таких условиях резко возросла роль оперативного прикрытия. Однако оно было организовано недостаточно умело. Авиаразведка в силу малочисленности не могла вскрыть дислокацию неприятельских войск. Огромное превосходство в коннице, которое имел Северо-Западный фронт (девять кавалерийских дивизий и около 12 полков войсковой конницы), казалось, позволяло организовать активные разведывательные операции, однако и эта возможность не была использована. Не лучше обстояло дело и в полосе Юго-Западного направления – отрывочные данные разведки убедили Ставку, что австро-венгерский штаб развертывает свои армии по тому варианту плана, что имелся у русского ГШ, тогда как в действительности развертывание было отнесено глубоко назад. В период приграничных сражений на конницу возлагался срыв неприятельского развертывания нанесением внезапных ударов и рейдовыми действиями. Но несмотря на благоприятные условия, с этим ей справиться в полной мере не удалось – русский Генеральный штаб вынужден был принимать решение наугад. Так, согласно плану войны 1912 года, уже к десятому дню мобилизации Главковерх должен был располагать вполне достоверными данными, которые позволили бы определиться, к какому из вариантов развертывания («А» или «Г») приступить. Хотя всеобъемлющей информации получить не удалось, в Ставке к седьмому дню мобилизации было известно, что главные силы Германии брошены против Франции. А если учесть, что 2-я армия австро-венгров двинулась на юг, то в качестве основного плана обстановка выдвигала вариант «А», то есть нанесение главного удара на юго-запад. Тем не менее директивы Ставки от 12 августа свидетельствуют, что командование все еще колебалось с принятием решения, больше склоняясь к варианту «Г». В связи с этим, а также учитывая просьбу французов, им было решено наряду с выдвижением в Восточную Пруссию наступать в направлении Познани. Для этого начала формироваться новая 9-я армия, после – 10-я, из корпусов, выделенных армией генерала Павла Ренненкампфа.

Предвоенные планы такого наступления не предусматривали. Стремление везде атаковать и одновременно все прикрыть привело к распылению сил и средств. В результате в начале кампании так и не была создана группировка, которая готовила бы главный удар на решающем направлении. Вместо этого войска растягивались вдоль границы с немалой долей импровиза.

Ко всему этому добавлялось стремление русского командования во что бы то ни стало начать наступление без заботы о том, что развернувшемуся противнику противостоят разрозненные дивизии и корпуса, лишенные обозов и тылов. Особенно в этом усердствовал генерал Яков Жилинский — командующий С-З фронтом, чья подпись стояла под франко-русской военной конвенцией. 10 августа он предложил направить уже 15-го числа в Восточную Пруссию 3-й корпус. Жилинский утверждал, что этим «мы хоть отчасти выполняем наши обязательства в отношении Франции…». Ставка не утвердила предложение ретивого генерала, справедливо полагая, что разгром корпусу обеспечен еще до подхода других сил, которые в то время только сосредоточивались.

Первые две-три недели войны составили ее начальный период. Основным содержанием стало проведение мобилизации, стратегического сосредоточения и развертывания сил воюющих сторон. Лишь войска прикрытия и передовые части для вторжения вели боевые действия с ограниченными целями в приграничных зонах. На Западном фронте Германия стремилась захватить переправы на реке Маас, чтобы создать условия для наступления главных сил. На Восточно-европейском театре против России были развернуты одна германская, три австро-венгерские армии и две армейские группы (приблизительно 65 пехотных и кавалерийских дивизий) численностью свыше 1 млн человек. Россия выставила шесть армий (73 пехотные и кавалерийские дивизии), в составе которых было 850 тыс. человек.
Здесь уместно упомянуть оперативно-стратегическую игру, проводившуюся в Киеве с 20 по 24 апреля 1914-го. Показательна она в том отношении, что на ней были допущены по существу те же просчеты и ошибки, которые выявились в августе 1914-го, причем совершали их одни и те же лица. Речь идет о генералах Жилинском, Ренненкампфе, Алексееве, Рузском. По итогам игры они заслужили благодарность за «решительные действия». На практике это вылилось в авантюрное наступление не до конца сосредоточенными корпусами без тылов, приведшее к трагедии 2-й армии генерала Александра Самсонова…
13 августа она натолкнулась на неожиданно сильное противодействие германцев. В этот день правофланговый 6-й корпус потерпел поражение под Бишофсбургом и начал отступать. На следующий – левофланговый 1-й практически без боя отошел к югу от Сольдау; узнав об этом, Самсонов был вне себя от возмущения и отстранил от должности командира. Положение 13, 15 и 23-го корпусов, сражавшихся с немцами в центре и испытывавших сильнейшее давление, стало угрожающим. Переживая за их судьбу, Александр Васильевич 15 августа прибыл на передовую в штаб 15-го корпуса генерала Мартоса. У него еще сохранялись надежды на удачный прорыв к северу навстречу Ренненкампфу, и на то, что 1-я армия уже начала активные действия в тылу наседавших немцев. Но надеждам не суждено было сбыться (Ренненкампфа долго будет преследовать молва о его преступной неторопливости). Прибыв на демаркационную линию и убедившись, что наступление противника не остановить, Самсонов имел возможность покинуть часть, но бросить сражавшихся подчиненных ему не позволили чувство долга и старые традиции русского воинства.

Александр Васильевич находился в тяжелейшем психологическом состоянии. По свидетельству начальника штаба Постовского, 16-го числа он повторял, что его жизнь, как военного деятеля, кончена. Так, генералу Александру Самсонову суждено было стать известным не громкой победой, а сокрушительным поражением. Возможно, судьба была несправедлива к полководцу с блестящей карьерой, но именно ее трагический финал сделал его бессмертным. По словам Жилинского: «Если поведение и распоряжения генерала Самсонова как полководца, заслуживают сурового осуждения, то поведение его как воина было достойное; он лично под огнем руководил боем и, не желая пережить поражение, покончил жизнь самоубийством».

Так, русская армия поплатилась за политические и стратегические ошибки военного руководства, за упрощенческий подход к важнейшим вопросам ведения конфликта, недооценку значения материального обеспечения, игнорирование реальных расчетов соотношения сил и сроков развертывания. Ссылка на устраивавшую многих формулу, будто «перевозки и весь тыл фронтов и армий работают без задержек и перебоев» не помогла. Из-за нежелания заниматься скучными, на их собственном сленге, вопросами имущественного снабжения главный интендант генерал Шуваев, начальник Управления сообщений генерал Добрынин и главный санитарный инспектор генерал Евдокимов оказались в «покере» раздачи просто-напросто в роли безмолвных наблюдателей. Правда, Алексеев в докладных записках пытался доказать необходимость соотношения темпов наступления с вопросами работы тыла, но, к сожалению, его толковые мысли остались без должного внимания со стороны козырей той военной игры.

Вопреки всем прогнозам Первая мировая растянулась на долгих четыре года. Кампания 1914-го связана с провалом стратегии быстротечной войны и переходом от маневренных к позиционным формам борьбы. На Западноевропейском театре ударной группировке германских войск удалось вторгнуться в С. Францию и развернуть наступление на Париж. Однако в связи с возникшей угрозой на востоке немецкому командованию пришлось срочно перебросить в В. Пруссию два армейских корпуса и кавалерийскую дивизию. Воспользовавшись этим, французская армия предприняла сильный контрудар и в сражении у реки Марны нанесла серьезное поражение немцам, отбросив их на 60 км к северу. В дальнейшем обе стороны стремились обойти открытый северный фланг противника («бег к морю»), что привело к образованию сплошного фронта от Северного моря до Швейцарии. Исчерпав наступательные возможности и не имея резервов, противостоящие армии перешли к жесткой позиционной обороне. В целом кампания 1914-го, вследствие крупных ошибок с обеих сторон, завершилась крушением исходных стратегических планов. Армии понесли огромные потери, а заранее накопленные мобилизационные запасы оказались израсходованными. В военных действиях образовалась длительная пауза, которую каждый из участников пытался использовать для перестройки экономики страны на военный лад, привлечения новых людских и материальных ресурсов.

Военная кампания 1915 года характеризовалась дальнейшим наращиванием стратегических усилий сторон и образованием позиционного тупика. Германия перенесла главные усилия на восток с целью вывести из войны Россию и избавиться от необходимости вести ее на два фронта. В результате Горлицкого прорыва, предпринятого немцами в ходе августовского наступления, наступления в районе Вильно и последовавшего затем Свенцянского прорыва русские войска вынуждены были оставить Галицию, Польшу и Литву. Однако попытки вывести РИ из войны провалились. Русские сумели избежать окружения, приковав к себе главные силы германско-австрийского блока, а на Кавказе, в ходе Алашкерской наступательной операции, стабилизировать линию фронта и создать хорошие предпосылки для дальнейшего продвижения в пределы Турции. В этой части ПМВ русско-германский фронт стал главным фронтом войны.

Кампания 1916-го также не выявила решающего преимущества ни одной из сторон. Германия оказалась вынужденной вести войну на два фронта, еще и в тисках морской блокады. Страны Антанты должны были искать новые способы решения возникших перед ними сложных стратегических задач. 1916 год отмечен дальнейшим развитием и ужесточением позиционной войны. Германия вновь перенесла основные усилия против Франции. Наступление приняло затяжной характер и, по сути, вылилось в борьбу на истощение с методическим прогрызанием обороны. За шесть с половиной месяцев германцы продвинулись всего на 7—10 км, и в осенних боях были отброшены на исходные позиции. 1 июля 1916-го войска Антанты после семидневной артподготовки начали крупную наступательную операцию возле реки Сомма. В ходе ее английское командование впервые применило танки. Вначале союзники имели успех, но вскоре наступление захлебнулось. Ожесточенные позиционные бои продолжались вплоть до глубокой осени, и снова безрезультатно. На Восточно-европейском театре важнейшим событием стало наступление русского Юго-Западного фронта под командованием генерала Алексея Брусилова, вошедшего в историю под названием Брусиловского прорыва (июнь — август).

В ходе его русские войска, прорвав оборону противника на фронте около 550 км, продвинулись на глубину 80—120 км. Германские и австро-венгерские войска потеряли свыше 1,5 млн человек, в том числе 450 тыс. пленными. Противник был вынужден перебросить сюда с Западного и Итальянского фронтов 34 дивизии, что существенно облегчило положение англо-французских армий, а итальянские войска спасло от разгрома в Трентинской операции.

На Кавказском направлении русские успешно провели несколько наступательных операций против Турции. Важное значение имела Ютландская морская битва — самая крупная за всю войну. В итоге британский флот закрепил господствующее положение в Атлантике, а германскому командованию пришлось расстаться с надеждой прорвать блокаду. В целом кампания 1916-го закончилась потерей Германией стратегической инициативы и поворотом войны в благоприятную для Антанты сторону.

Кампанию 1917-го характеризуют попытки сторон перейти к новой стратегии ведения конфликта. План Антанты предусматривал нанесение по противнику ряда частных ударов с последующим переходом в общее стратегическое наступление. Германия решила встать в стратегическую оборону на всех фронтах с тем, чтобы, накопив резервы, на следующий год возобновить активные действия. Россия предполагала провести ряд операций, нацеленных на улучшение стратегического положения. Подсоединение в события Соединенных Штатов окончательно изменило соотношение сил в пользу Антанты. Однако апрельское наступление союзников, предпринятое с целью разгрома врага на Западноевропейском театре, к успеху не привело. Не изменили существенно обстановку и частные операции в районе Ипра, Мессина, под Верденом и у Камбре, хотя в последних применялись новые средства борьбы — танки и авиация. Организованные Временным правительством Митавская операция и июньское наступление Юго-Западного фронта также закончились провалом. Перешедшие в контрнаступление германские и австро-венгерские войска ликвидировали первоначальный успех русских, отбросив их на восток. Таким образом, германо-австрийский блок на сухопутных театрах сумел отразить удары Антанты, некоторого успеха Германия добилась в предпринятой ею тотальной подводной войне.
На дальнейшие планы и действия сторон серьезно повлиял выход из войны России. Потерю столь важного стратегического партнера Антанта лишь частично компенсировала осенью 1917 года, когда на Западноевропейском театре появились американские войска. Но решающее значение имело то, что силы Германии и Австро-Венгрии уже иссякали.

Завершающая кампания 1918 года проходила в крайне напряженной военно-политической обстановке. В первой половине года инициативой временно овладела Германия. Перейдя в наступление в Пакардии, на реках Эн и Марна, немецкие войска с марта по июль на ряде участков прорвали оборону противника и продвинулись на глубину до 40 км, однако из-за отсутствия резервов развить успех не смогли. Отразив германские удары и используя подавляющее превосходство в силах и средствах, армия Антанты провела несколько частных наступательных операций в районе Амьена, Сен-Миель, у реки Марна, 26 сентября перейдя в общее наступление. Германии пришлось признать себя побежденной…

Первая мировая война продолжалась 1568 дней и ночей. В ней приняли участие 38 государств с населением 1,5 млрд человек. В ряды ВС были мобилизованы около 73,5 млн. Протяженность фронтов превысила 4 тыс. км. Потери сторон убитыми и умершими от ран составили более 9,5 млн человек, не говоря уже о 20 млн раненых, что превысило потери всех европейских стран за тысячу лет.

Результаты войны оказали огромное влияние на весь последующий ход мировой истории.
Самое активное участие в войне принимала Российская империя, мобилизовавшая в общей сложности 15,7 млн человек или 8,7% населения страны. Русский фронт, простиравшийся от берегов Балтики до Черного моря, оказался главным, а происходившие на нем события влияли на весь ход событий. Во всех кампаниях армия вела активные боевые действия, не раз спасая от разгрома союзников. За свое участие в конфликте Россия заплатила дорогую цену: только убитыми она потеряла 2,3 миллиона, провела свыше 25 фронтовых операций на Восточно-европейском и Кавказском театрах.

Первая мировая заставила пересмотреть многие устоявшиеся положения военной стратегии. Прежде всего она окончательно вынудила отказаться от превалировавшей до сих пор концепции о возможности достижения победы в одном генеральном сражении. Опыт ее убедительно подтвердил, что, когда в противоборство вступают массовые армии, его исход может решить только длительная напряженная борьба при полном использовании всех экономических и моральных возможностей страны. Уже в конце 1914 года стало очевидно, что расчетам воюющих сторон на победоносное завершение в течение нескольких месяцев не суждено сбыться. И не случайно ни одно государство в полной мере так и не смогло осуществить свой стратегический план как в начале, так и в конце действий.
Достижение победы стало возможным только в результате ряда последовательных военных кампаний, в каждой из которых вооруженные силы проводили по нескольку операций. Вместе с тем и цели их приобрели принципиально новый характер. Теперь они представляли собой совокупность большого числа одновременных и последовательных действий различного вида и масштаба, проводимых на значительной территории по фронту и в глубину, связанных единством замысла.
Не оправдались и установки предвоенной стратегии о ее маневренном характере. Участие многомиллионных армий, способных создать огромные сплошные фронты, мощная оборона и отсутствие средств для одновременного ее подавления, в то же время недостаток резервов, малая подвижность войск привели к тому, что вооруженная борьба непременно должна была принять позиционный характер. Сложилась новая форма ведения действий на сплошных позиционных фронтах, сокрушить которые можно было лишь путем глубокого стратегического прорыва.
Для российской стратегии в этой войне основными задачами являлись выделение фронтов, целесообразная дислокация сил и средств, а также создание на главных направлениях необходимого превосходства над врагом. Пришлось изменить подход к оценке такого соотношения и определиться в критериях превосходства. Если в предыдущих конфликтах командование исчисляло соотношение в основном дивизиями, то теперь во внимание принимались и артиллерийские, и танковые, и инженерные части. Одновременно для каждой группировки войск стал необходим расчет потребного количества материальных средств и транспорта.
В зависимости от обстановки командование сосредоточивало основные усилия на С-З., З. или Ю-З. фронтах, вот почему приходилось перебрасывать крупные силы на большие расстояния, в частности на завершающем этапе Восточно-Прусской и Варшавско-Ивангородской операций. Однако маневры ограничивались слабым развитием фронтальных и рокадных коммуникаций, а также хроническим недостатком транспорта, поэтому нередко противник упреждал войска в перегруппировке сил, и те были не в состоянии своевременно наращивать и развивать наметившийся успех.
Серьезные проблемы пришлось решать русской стратегии в связи с выбором целесообразных форм и способов действий. Россия вступила в войну, полная надежд с самого ее начала проводить решительные наступательные операции вплоть до охвата флангов противника и окружения его основных сил. Однако очень скоро выяснилось, что добиться поставленной цели можно лишь путем проведения разнообразных видов маневров, причем различного масштаба. Потребовалось также радикально пересмотреть способы их ведения.
Основными видами стратегических действий русских являлись стратегическая оборона и стратегическое наступление, где решающая роль принадлежала сухопутным войскам. В кампании 1915-го было успешно осуществлено несколько контрнаступлений, а проведенное стратегическое наступление сорвало попытку германского командования окружить армии на левом берегу реки Вислы.
Чаще всего стратегические задачи решались группами армий. Следует сказать и о зарождении фронтовой операции. Правда, полного развития она не получила, продолжая оставаться, по существу, суммой ряда армейских «дел», проведенных по общему замыслу и плану. Одновременно выявилась необходимость в организации более масштабных событий. Так, Галицийская битва развернулась на 400-километровом фронте и продолжалась около месяца. Многие операции приобрели комбинированный характер. Например, Восточно-Прусская начиналась как наступательная, а закончилась обороной. Нередко действия развивались на одном направлении, а затем распространялись на смежные.
В кампании 1914 года наступательные операции обычно планировались на большую глубину. Так, перед Северо-Западным фронтом была поставлена цель овладеть всей Восточной Пруссией с последующим наступлением на Берлин. Однако действительность опрокинула все первоначальные расчеты ГШ. Возросшая мощь огневого воздействия противника, слабая подвижность войск, постоянный снарядный «голод» не позволили русским развивать наметившийся успех. Наступавшие войска несли потери, а потому теряли боеспособность. Следствием этого явилась необходимость планирования большинства наступательных операций 1915—1916 гг. на сравнительно ограниченную глубину.
В этот период стратегии пришлось решать такую проблему, как прорыв фронта неприятельской обороны. Опыт показал, что позиционную оборону удавалось одолеть лишь при условии значительного превосходства на направлении главного удара и его надежного огневого подавления. Сначала пытались осуществлять прорыв на узких участках на одном или нескольких направлениях путем фронтального удара. Причем полоса наступления постепенно сокращалась с 12 до 5 км, а затем и до трех. Обычно ему предшествовала длительная артиллерийская подготовка с плотностью около 40 орудий на км фронта. Для прорыва применялись дислоцированные боевые порядки типа «волна цепей», что отвечало требованиям фронтального наступления, но сковывало маневр войск и вело к потерям.
С 1916 года стали предприниматься попытки выхода из позиционного тупика с помощью новых способов прорыва. В русской армии особое значение придавалось достижению внезапности, совершенствованию организации огневого подавления, но прежде всего — действиям войск, которые наносили одновременные и последовательные удары на широком фронте. Наиболее ярко это проявилось при организации Брусиловского прорыва.
Большой прогресс в годы Первой мировой был достигнут в организации и ведении стратегической обороны. По существу, она составляла основу военных действий. На Восточно-европейском театре, например, русские находились в ней большую часть времени (около 3/4 ведения боевых действий). Разумеется, это не могло не изменить взгляды на характер и способ ее ведения. Так, уже кампания 1914 года показала, что оборона, опиравшаяся на удержание крепостей, себя изжила. В результате обе противоборствовавшие стороны повсеместно перешли к организации полевой позиционной обороны с длительным удержанием занимаемых рубежей. Следствием этого явилось создание сплошных фронтов эшелонированной в глубину и оборудованной в инженерном отношении системы полос, основу которых составляла система траншей.
Постепенно менялись также представления о целях и содержании. Вначале оборона носила в основном пассивный характер и была рассчитана на выигрыш во времени. В последующих кампаниях ее применяли для удержания стратегически важных районов, истощения противника и нанесения поражения наступающим войскам. В конце войны появились элементы противотанковой и противоартиллерийской обороны. Стал применяться так называемый эластичный вариант. Суть его заключалась в том, что допускалась возможность временной утраты передовых позиций и перенесения огня в глубину с тем, чтобы, когда наступление противника иссякнет, нанести ему поражение сильными контрударами с фронта и флангов.
Повышению эффективности стратегического наступления и обороны способствовало развитие способов применения всех родов войск. Так, в годы войны были разработаны новые методы артиллерийской подготовки и поддержки наступления, в том числе путем последовательного сосредоточения огня, одинарного и двойного вала. Стала применяться артиллерийская контрподготовка. Были разработаны основы боевого применения танков и авиации. Начала зарождаться войсковая ПВО.
Первая мировая война внесла огромные изменения во взгляды на создание и использование стратегических резервов. Преподаватель Академии Генерального штаба полковник Александр Незнамов утверждал: «…Непосредственно в тылу держать общий резерв бесполезно…». Ему вторил его ученик Николаев: «…резерв в стратегии с боевой целью есть дело преступное…». Вряд ли стоит упрекать обоих в консерватизме, ибо такие установки вытекали из общепринятого представления о кратковременности будущей войны. Однако уже первые операции показали, что без планомерной подготовки, накопления, а главное — рационального использования стратегических резервов успешное ведение конфликта немыслимо. Именно их отсутствие явилось одной из причин трагедии русских войск, разыгравшейся в Восточно-Прусской кампании.
В ряде случаев на использование стратегических резервов влияли союзнические обязательства. Верные своему долгу русские нередко направляли их не туда, где того требовали собственные интересы, а с расчетом помочь партнерам выйти из затруднительного положения.
Особое значение в ходе войны приобрела задача восстановления боеспособности. Прежде всего комплектование войск людскими ресурсами. Известно, что в мирное время численность армии составляла 1300 тыс. человек. В связи с мобилизацией было призвано еще 3500 тыс., из них 2200 тыс. предназначалось для доукомплектования армии до штатов военного времени, а 1300 тыс. потребовалось для развертывания запасных частей и тыловых учреждений. Считалось, что из каждых 1500 тыс. человек населения Россия сможет развернуть одну дивизию, тогда как Германия планировала из такого же расчета развернуть три. Поэтому не случайно, что РИ пришлось в ходе войны мобилизовать военнообязанных в 4,5 раза больше. Часть их пошла на формирование резервов, а главная масса в виде маршевого пополнения — на восстановление боеспособности войск.
Очень остро встал вопрос об обеспечении оружием, военной техникой и боеприпасами. Уже к середине августа 1914 года, когда была завершена мобилизация, весь запас винтовок и револьверов (4652 тыс. и 424 тыс. соответственно) пошел на вооружение 5-миллионной армии. К следующей осени полки имели всего четверть положенного им по штату оружия. Возможности Тульского, Сестрорецкого и Ижевского заводов оказались весьма ограничены, а доставка из-за рубежа слишком затруднена. И хотя русская армия все же получила 2500 тыс. винтовок из Франции, Италии, Англии, Японии и даже Америки, покрыть все возрастающие потребности эти поставки не могли. Еще более тяжелая ситуация сложилась с обеспечением войск пулеметами, артиллерией и всеми видами боеприпасов.

Принципиальные изменения произошли в организации стратегического руководства вооруженными силами. Основным органом его стала Ставка Верховного главнокомандующего. Вначале ее функции сводились к оперативному планированию и применению войск. Однако вскоре ей пришлось взять на себя и другие задачи, связанные с ведением войны, в том числе военно-политического и военно-экономического масштаба. На более высокий уровень поднялось стратегическое планирование. В Ставке решались важнейшие вопросы стратегического взаимодействия, разрабатывались планы военных кампаний и стратегических операций, их тылового обеспечения. Однако своеобразие общественно-политических условий в России не позволило достичь полного единства политического, военного и экономического руководства. К сожалению, на деятельность Ставки большое влияние оказывали придворные круги, что не способствовало достаточной ее твердости в управлении войсками.
Тем не менее уже к середине 1916 года в Ставке и Генеральном штабе установилась определенная система оценки обстановки и принятия решений. Обычно, Ставка после анализа ситуации принимала предварительное решение и доводила его до главнокомандующих фронтами, а после анализа учета мнений командования фронтов отдавала окончательную директиву. При принятии особо важных стратегических решений Ставка проводила совещания с главнокомандующими фронтами.
По мере развития войны совершенствовалась система руководства: Ставка — фронт — армия. Хотя подобная система была принята еще накануне войны, на практике Верховное главнокомандование оказалось не готовым к ее реализации. Уже в первые месяцы конфликта, когда было развернуто всего два фронта, Ставка проявила полную неспособность в руководстве ими. Лишь с внедрением новых технических средств связи и приобретением опыта ей удалось добиться большей централизации и оперативности в управлении армиями, действовавшими на различных направлениях.

Первая мировая война стала войной коалиционной. Было совершенно очевидно, что ее успех во многом зависит от согласованных действий союзников и координации их военных сил. Очевидно и то, что ни одно из государств не разработало теоретические основы коалиционной стратегии. Какие-либо договорные документы по военному сотрудничеству России с Англией накануне событий даже не подготавливались. А военные отношения между Россией и Францией строились на основе конвенций 1892 и 1912 гг., а потому предусматривали лишь взаимные консультации начальников генеральных штабов. Надо отдать должное: консультации проводились ежегодно с 1900 по 1913 гг. Анализ их протоколов показывает, что во взглядах руководителей было немало общего, что сыграло определенную положительную роль в согласовании стратегических планов обеих держав. Однако они по-разному подходили к решению многих вопросов. Противоречия между союзниками, каждый из которых преследовал в войне свои цели и старался их достичь за счет другого, приводили к тому, что стратегические соображения зачастую подчинялись политическим задачам, а иногда и вовсе игнорировались, что не могло не повлиять на общий ход.
Объединенное командование союзными армиями Антанты было создано только в 1918-м, то есть за несколько месяцев до окончаний событий, и уже без России. Между тем на всем их протяжении она стремилась добросовестно выполнять взятые на себя обязанности. Так, в кампании 1914-го наступление русских в Восточной Пруссии помогло сорвать стратегический план германского командования по разгрому Франции и выводу ее из войны. По признанию самих союзников, русские «дали больше, чем обещали».
Что касается Англии и Франции, то они весьма часто пытались решать свои задачи за счет РИ. Отчетливее всего это проявилось в кампании 1915 года, когда Германия перенесла основные усилия на Восточный фронт с целью разгромить русскую армию и вывести Россию из войны. В то время как ее войска отражали натиск превосходивших сил противника, англо-французские армии особой активности на своем участке не проявили. В мае 1916-го великий князь Николай Николаевич просил главнокомандующего французскими войсками Жоффра ускорить наступление. Дав согласие, англо-французы тем не менее слишком медленно готовили обещанную операцию. Наступление в Шампани и Артуа началось лишь в сентябре, когда русская армия вынуждена была под напором противника оставить Польшу и Галицию.

Непредвиденно сложный характер войны и изменение стратегических взглядов на ее ведение оказали большое влияние на строительство российских ВС, что, в свою очередь, вызывало необходимость уточнения и развития новых положений стратегии. Многие характерные ее черты, сложившиеся в те годы, стали базой для дальнейшего ее развития в советский период.

Первая мировая выдвинула ряд ярких военных деятелей России. Среди них генералы Михаил Алексеев, Алексей Брусилов, Николай Иванов, Николай Рузский, Дмитрий Щербачев. К сожалению, большинство из этих имен оказались преданы забвению после образования СССР. Не сохранились и многие достойные по своему замыслу памятники, увековечивавшие подвиги русских солдат в войне, вот почему сегодня мы больше обычного в статье отдаем дань именно этим дням.

Свершилось. Рок рукой суровой
Приподнял завесу времен.
Пред нами лики жизни новой
Волнуются, как дикий сон.
 
Покрыв столицы и деревни,
Взвились, бушуя, знамена.
По пажитям Европы древней
Идет последняя война.
 
И все, о чем с бесплодным жаром
Пугливо спорили века.
Готова разрешить ударом
Ее железная рука.
 
Так! слишком долго мы коснели
И длили Валтасаров пир!
Пусть, пусть из огненной купели
Преображенным выйдет мир!
 
Пусть рушатся былые своды,
Пусть с гулом падают столбы;
Началом мира и свободы
Да будет страшный год борьбы!
               Валерий Брюсов, 1914 г.

А дальше пошла история рожденных красным Октябрем вооруженных сил Страны Советов, ставших однажды одной из самых могучих сил Земли, одолевших врага в совершенно новой вероломной и жесточайшей войне.