Подсвеченная майскими лучами любопытная компания покинула разноцветные площади Ботанического сада через западный вход и очутилась на красивой зеленой аллее, проводившей экскурсантов к интересному сооружению постройки пятидесятых – биолого-почвенному корпусу МГУ.

Остановившись перед кремово-серым пятиэтажным зданием, Иван включил телефонный динамик:

Дорогие друзья! Мы подошли к святая святых обители науки, собственно территории кампуса, где творится главная жизнь этого удивительного городка. Как вы догадались по прослушанному шлягеру, перед вами учебный корпус факультета, ревностно изучающего жизнь на земле.

Сегодня биологическое отделение является крупным учебно-научным центром, в вотчине которого — 27 кафедр и более 50 научно-исследовательских лабораторий, две биостанции, зоологический музей, собранный по всему миру, центр реабилитации животных и, конечно же, просмотренный нами уникальный ботанический сад.

Здание это построено в 1952 году группой архитекторов и инженеров (Львом Рудневым, Сергеем Чернышевым, Павлом Абросимовым, Александром Хряковым, Владимиром Беккером, Юрием Баранским, Всеволодом Насоновым и Владимиром Николаевым) к северо-западу от главного студенческого дворца. 

Обратите свой интерес к его П-образной планировке, обращенной двором в сторону сада. Центральный вход выделен выступающей частью с карнизом и аттиком, напоминающим ризалит классицистических домов. Оформление фасада основано на ритмическом чередовании утопленных в стене прямоугольных окон пяти этажей с выступающими вертикальными участками стены, имеющими сходство с пилястрами, плоскими вертикальными полуколонночками, капители которых расположены на уровне пятого этажа. Между окнами находятся круглые декоративные элементы – розетты в обрамлении каннелюр, таких характерных вертикальных желобков.

Боковые крылья центрального фасада повторяют строение входной зоны с чередованием окон и выступов стены. Оригинальную ось этих частей строения образуют три окна, соединенные в единую композицию посредством профилированных наличников и увенчивающее верхнее окно фронтона. Эта оконная терция расположена над прямоугольными арками, выходящими в боковые дворы заднего фасада здания, открывающегося на улицу Колмогорова.
Наряду с основным входом, в здании имеются также добавочные в боковых крыльях каре. Они состоят из трех дверей и отмечены также выступающей частью фасада с двускатным завершением. Подковообразная форма как бы заворачивается в глубину двора. Согласно летописи, боковые башни были коронованы огромными стеклянными фонарями, в них процветали зимние мини-ботанические сады, крыши которых хорошо просматриваются и сейчас.

Задний фасад, открывающийся на Колмогорова, стилизован под ампир. Центральная часть отмечена высокой экседрой, такой полукруглой нишей, завершающейся полукуполом, с двускатным завершением наподобие античного фронтона. С двух сторон она фланкирована портиками, образующими вместе с прямоугольными арками центрального фасада два боковых дворика.

Структура их довольно необычна: они имеют по две пары квадратных в сечении, покрытых капителями колонн с обеих сторон. Небольшое расстояние между двумя их парами образует собой территорию под сенью.

Интерьер дома знаний проектировался с учетом рабочей направленности учебной жизнедеятельности факультета. Зонирование внутреннего пространства повторяет композиционное членение фасада. Композиционным же центром интерьера является торжественная лестница у центрального входа. Этажи объединены прямоугольными колонными с декорированными флорическими изысками карнизами. Длинные широкие коридоры с кабинетами разливаются лучами из центрального диска по сторонам. Такая торжественная в духе сталинского неоклассицизма постройка биофака гармонично сочетается с прекрасной стилевой архитектурой всего раскинутого по эспланаде стройного ансамбля Московского государственного университета на Ленинских горах.

И вот возникла биосфера
Из неизвестной пустоты,
Потом, в начале некой эры,
Явились гады и цветы.
И расплодились гады эти
Среди болот и темных рек,
Но смутно брезжил на планете
Уже встающий человек.
Он понял разумом незрелым
Значенье света и огня.
Уже он становился смелым,
Все меньше голову клоня.
Уже его преображенье
Несло грядущие черты:
Глядеть на гадов с омерзеньем
И с восхищеньем на цветы.
Хочу вседневно, неустанно
Всей боли сердца моего,
Чтоб человечество являло
Черты, достойные его.
            (Анатолий Краснов)

Под гипнозом мажорного эпоса группа молчаливо-торжественно прошествовала мимо лаборатории катализа и газовой электрохимии по академика Хохлова на угол с Менделеевской.

Корпус этой лаборатории на Ленинских горах с брутальным названием строился с учетом привкуса научных изысканий кафедр. В своих воспоминаниях ректор Александр Несмеянов писал: «Некоторые лаборатории химфака нельзя было разместить в общем здании по соображениям безопасности, и для них были построены отдельно стоящие небольшие здания позади химического факультета, по ту сторону проезда… Это были здания кафедры радиохимии с соответствующими лабораториями, а также кафедры сверхвысоких давлений и кафедры газовой электрохимии профессора Кобозева». Корпус последней был в числе передовых, получивших собственное жилище – до окончания строительства он располагался в подвальных помещениях на Моховой.

Традиционно П-образное здание по аналогии с биофаком образует перистиль, то есть прямоугольный двор с колоннами, отделенный от улицы портиком на четырехгранных столбах. Портик соединяет боковые крыла, в торцах которых устроено по дополнительному входу. Главный доступ в «храм» расположен на внутреннем фасаде строения в самой глубине двора.

В подобном объемно-пространственном решении опять-таки угадывается классическая реприза античной галереи. Вероятно, авторы проекта ориентировались на построенные в середине 1930-х Борисом Иофаном тут же на Воробьевых горах лаборатории Института физических проблем АН СССР, к примеру, в своих сооружениях Иофан обращается к мотиву приставленной к основному объему здания открытой веранды на граненых столбах.

А мы проследуем дальше до площади и свернем у одной из приоритетных учебных обителей городка.

Она еще о химии лепечет.
Шкаф вытяжной. Пробирки. Кислота.
Но крест чугунный лег уже на плечи…
Ну, хорошо. Пока что — тень креста
                            (Владимир Солоухин)

Симметрично водворенные vis-à-vis здания химического и физического факультетов (архитекторы все та же команда Руднева, Чернышева и К⁰) входят в капеллу главного здания МГУ, окаймляя парадный двор перед центральной высоткой с юго-западной стороны. При подготовке проекта прояснилось, что специфика обучающего процесса этих дисциплин предполагает наличие опытных и экспериментальных помещений, не аккредитованных к размещению в мега-корпусах. Точные научные приборы весьма капризны и неустойчивы к колебаниям, доходящим до нескольких десятков сантиметров на высоких этажах. Поэтому-то для них были придуманы отдельные флигели-постройки, спланированные как части одного организма с основным сооружением на Ленинских горах.
После старинных компактных помещений на Моховой, студенты получили в пользование по пять этажей широченных аудиторий, а также подвальные хоромы для размещения лабораторий, оборудованных по последнему техническому «местоимению» тех лет.

Спецификой таких технологий (исключение вибраций и подобное) было завизировано архитектурно-планировочное решение, которое создает приопущенный и устойчивый силуэт. Спланированные по единому образу и подобию, дома сцеплены из трех строгих объемов – центрального и двух крыльев, обращенных в задние дворы, каждый со своим парадным. Их этажность создает переход от высотной части ансамбля к более низкой университетской застройке, тем самым заземляет 240-метровую вертикаль центральной башенной части МУ.
Рациональный ясный внешний декор обоих зданий обходится без лишних внешних фенечек, обладая стройной и классической красотой. Именно он в ответе за безусловность конгениальных соприкосновений с первопрестольной обителью молодежного городка. Ученые храмы между собой архитектурно объединены: цветом и материалом облицовки с манжетой из красного гранита; вертикальными рядами ризалитных окон; рельефными розетками; междуэтажным карнизом. Тройные двери главных входов и фриз над ними в диалоге с трио портала юго-западного доступа в ГЗ и терракотовая лента, оббегающая контуром весь возведенный терцет, связывает весь риторический ансамбль троек в одно.
Графичная сдержанность внешнего облика продолжена в созвучности интерьеров. Такая роскошь, как массивные колонны и круглые оконные потолки, оформляет просторы библиотек. Остальные учебки выдержаны в строгости и аскетизме. Солидное темное дерево в отделке коридорной высоты создает текучесть этих узких пространств. Большие аудитории также отделаны панелями из сосны и хорошо освещаются из больших проемов на двух боковых стенах.
Так облик химическо-физического пристанища зазвучал вполне согласованно, соответствуя своей функциональной значимости и уровню естественных наук.

«Век химии настал», — трещит мне в уши мода.
О, химия, не дай темнить твой ореол.
Оставь моей земле священный запах меда,
Не убивай на ней любимиц музы — пчел!
                                             (Николай Рыленков)

Памятник Бутлерову Александру Михайловичу — русскому создателю теории химического строения органических веществ, родоначальнику бутлеровской школы, ученому-пчеловоду и лепидоптерологу (фанату бабочек), ректору Императорского университета в Казани в 1860–1863 годах, был задуман Львом Рудневым и создавался вместе с художественно-архитектурным пространством Московского госуниверситета на Ленинских горах.
Автор монумента — скульптор, народный художник Белоруссии руководитель творческой мастерской Заир Исаакович Азгур.
Чугунный пятиметровый ученый парадно просиживает с открытой книгой под левой рукой. Памятник советского реализма задумывался, как часть торжественной композиции главного доступа на факультет. Несколько отодвинутые от здания и посаженные попарно гениальные особы акцентируют центричность на кампусном плацу.

Оба фасада корпусов наряжены традиционным убранством – барельефом живописца Владимира Лемпорта, поэта монументальных скульптурных полотнищ, в том числе и на Воробьевых кручах.

Повторяющаяся многофигурная зарисовка включает в себя разноплановый модельный состав. На левом рельефе центральное место отдано педагогу-просветителю, вокруг которого расставлены фигуры молодых юношей и девушек, только заступающих на ученый путь – аллегорический образец студенчества университета времен его масштабного послевоенного строительного холста. В руки им вложен реквизит-символ (пергаментные свитки, сноп пшеничных колосьев, капитель классической колонны, чаша с неугасаемым огнем), адресующий к образованию и просвещению, указующему советским людям новую жизнь. 

Дмитрий Иванович Менделеев — второй из парных чугунных «агентов» у главного подъезда на химфак. Его родитель — один из создателей визуального канона советского реализма, белорусско-советский скульптор Андрей Онуфриевич Бембель.

Монумент из пяти метров показывает величайшего маэстро сидящим, с закрытыми страницами под правой рукой.

Памятник был также запущен Львом Рудневым и также отлит одновременно со всем художественным ансамблем на Воробьевых горах.

Оценив все благородие химфака, команда экскурсантов перескочила «детскую» Колмогорова и, нырнув под безбрежный Ломоносовский проспект, встала перед научной библиотекой МГУ. 6 сентября строители столичного объекта N 1 2004 г. установили у ее апартаментов дар Москве, 16-тонный бронзовый колосс Зураба Церетели – увековеченье просителя и учредителя обители наук его сиятельство Ивана Шувалова.

Именно граф Шувалов в свое время подготовил Высочайший Указ о создании гимназии и Московского имперского университета страны. Документ был подан самодержице Елизавете на подписание 25 января 1755-го, в тот самый Татьянин день, который был заложен как рождение МГУ и фестиваль всего студенчества державы.

В 2001-м Церетели выстрадал светлейший образ и предложил установить его на Северной Пальмире. Однако данная идея понимания не обрела, ваятелю дали возможность усадить скульптуру во внутреннем дворике Института живописи и архитектуры (до 1918 года Императорская Академия художеств, основателем которой граф Шувалов был), где он и водрузился 29 мая 2003-го, став преподношением к третьему столетию города на Неве. Одновременно ваятель добился выделения площади перед фундаментальной библиотекой в Воробьево прямо навстречу главному памятнику  МГУ.
Бронзовый монумент открылся в 2005-м и «приручился» к 250-летнему образованию Университета в Москве.
Его высота вместе с пьедесталом составляет 4 метра, диаметр 10, вес — 20 тонн. Как и большинство царственных и величайших, Шувалов изображен тронным и демонстрирующим левой рукой эпохальный Указ.

Вот она в красе – научная библиотека МГУ.

Это подарок правительства столицы государственному храму наук к его 250-му юбилею, отмечавшемуся в 2005 году. Общая площадь «дворца книги» 55 тыс. кв. м. Библиотека состоит из пяти блоков, в которых разместились читальные и актовые залы, музей истории, спецаудитории и главное его достояние – книгохранилище на 5 млн томов.

А теперь для тех, кто на подъеме, добегаем до памятника Чехову, остальные ожидают нас здесь.

На улице Светланова возле факультета фундаментальной медицины вальяжно развалились в бронзе молодой одухотворенный интеллигент, одетый в двубортную шинель, и тесно припавшая к нему такса – Антон Павлович с Хиной (Марковной). Иван, обведя энтузиастов вокруг дуэта, восторженно продолжал.

Пигмалион – Александр Рукавишников, известный автор городской скульптуры (Стефана Неманя, Джона Леннона, Микеланджело Буонарроти), равно как и станковой («Допотопный черепах»), также оформил станцию «Электрозаводская» Некрасовской линии Московского метро.

Антон Павлович Чехов (1860–1904)— один из самых востребованных в мире драматургов. Его юморные рассказы и глубокие пьесы, поднимающие и сегодня трепещущие в обществе проблемы, стали докладчиком и справочником по человеческой сути не только в России, но и за рубежом.

Рукавишников изобразил писателя в не очень знакомом обличье. Чехов предстает без привычных читателю окуляров, сидящим в свободной, несколько небрежной асане. Волосы непринужденно зачесаны назад, а взгляд вдохновенно устремлен вперед. Известно множество фотокарточек кумира — за основу художником был взят довольно поздний снимок, датируемый 1897 годом, где драматург изображен в такой же одежде и позе вместе со своей четырехлапой подружкой. Скульптор не явно стремился к исторической памяти: так, в студенчестве у Чехова не имелось собаки, он завел такс (Брома и Хину) только после переезда в Мелихово в 1892 году: «Хина Марковна! Страдалица! Вам ба лечь в больницу! Вам ба там полегчало ба-б! – целые полчаса он проводил с этой собакой в разговорах, от которых все домашние помирали со смеху. Затем наступала очередь Брома…».

Времена его учебы в университете (1879–1884) пришлись на царствование двух особ: Александра II и Александра III. Первый отменил студенческую форму после беспорядков 1861-го, второй же ввел ее по николаевскому образцу. Хотя двубортная шинель без знаков отличия, в которую облачен этот памятный образчик, взята с позднего фото, она вполне могла бы послужить в качестве прикида для студента в 1880-х годах. Отсутствие на ней приковывающих внимание деталей акцентирует взгляд экскурсанта-созерцателя на творческом и знаменитом лице.

Вальс. Музыка Евгения Доги, исполняет автор.   

Далее обратно подныриваем под Ломоносовский и замыкаем прогулочный тур. Между ним и улицей Колмогорова вытянулась в вышину композиция, водруженная к 50-летию молодежных отрядов.
Памятник, сделанный тем же скульптором (Рукавишниковым) посвящен комсомольцам-добровольцам из студенческих наборов, впервые сформированным на физфаке МГУ. 399 учащихся с факультета романтиков- лириков как пионеры отправились в казахстанские степи поднимать для родины целину.

Каникулярный отдых завершился с явной пользой: были построены телятник, птичники, крольчатник и 12 жилых домов. После о студентах заговорила «Комсомольская правда» и кликнула клич о создании таких же движений по их примеру – так случилась фантастика: эра расцвета добровольных молодежных стройотрядов по всему СССР!

«Марш комсомольцев Москвы». Музыка Анатолия Новикова, текст Льва Ошанина, поет Иван Шмелев.

Монумент изображает группу девушек и юношей, вставших в окружность и сомкнувших руки. Несмотря на статичность позиции, в фигурах ощущается движение — комсомольцы стремятся вырваться за геометрическую черту. Скульптор не старался передать портретную похожесть или реквизит из прошлого, создав обобщенные образы как вчерашних, так и современных ребят, самых лучших – надежных, пылких, веселых, горячих и живых.

Эти образы представлены на бронзовом постаменте, на котором набросан туристский такелаж: гитары, рюкзаки, седушки, радиоприемник. Скульптурная команда возвышена на сложенный из кубовидных блоков пьедестал. Его ломанный ритм словно повторяет неровное движение фигур. На постаменте написаны созвучные вирши: «И снова романтики дорогами пыльными уходят, чтоб встретить рассвет». 

Внезапно на скульптуру навалил свинцовый порыв и ртутные плаксивые струи расползлись по медным торсам и сапогам. Налетела гроза и также внезапно прошла. Умытая первозданная листва приманивала экскурсантов назад, освеженная ливневым дождем команда, покинула комсомольцев и отправилась по Колмогорова на восток. Там в вальсировке фонарей и лип их ожидал еще один забронзовевший индивид.

Анатолий Федорович Кони — московский выпускник, оратор, правительственный человек. Он был незаурядным юристом, распутывал сложные уголовные дела; как судья выступал на процессе Веры Засулич, позднее руководил следствием по делу о крушении поезда Александра III и расследовал гибель парохода «Владимир».

Защиту Кони вел по справедливости,
С законом часто расходясь наперерез,
И много раз по Божьей милости,
Выигрывал запутанный процесс.
                                       (Лев Баскин)

В 1892 году был избран почетным профессором Московского университета. Являлся автором нескольких книг об истории судебной реформы, а также воспоминаний о своей юридической судьбе: «По мере удаления от события человеческая мысль незаметно для самой себя переходит от шаткого «так могло быть» к определенному «так должно было быть» и к положительному «так было».

Александр Петрович Семынин изобразил юриста сидящим в кресле, в левой руке он сжимает один из своих трудов. При создании памятника автор опирался на прижизненные фото, однако не стремился к абсолюту: одежда, черты лица трактованы обобщенно и лишены мелочей. Свободная естественная поза, легкий поворот головы, устремленный в даль взгляд — все делает этот образ глубокого человека, раздумывающем о будущем страны: «Напутствовать юное // Хочется мне поколение. // От мрака и грязи умы //И сердца уберечь».

Далее мы проскакиваем перед социологическим отделением. Во дворе поосторожнее – можно налететь на «гусей». Теперь продвигаемся мимо юристов до здания издательского дома МГУ.

Здание университетской типографии относится к первой пятилетке строительства архитектурного университетского государства на Воробьевых холмах. 

Типография была развернута по требованию прессы, получившей собственную марку в 1949 году – «Издательство Московского университета».

Двухэтажная производственная сталинка имеет Г-образный вид, раскантованный вдоль Хохлова-стрит. Здесь наблюдается зодческий порыв соблюсти регулярную сетку с прилегающей застройкой и написать вместе с ней симфонический концерт. Так этот дом обрамляет с расположенным рядом отделением НИИЯФ подобие одного из множеств парадных дворов университетского городка, расчерченных магистралями и ходами.
Главный типографский фасад решен в виде портика с рядом ограненных столбов, подпирающих треугольный фронтон с большим полуциркульным или Диоклетиановым термальным окном.

А сейчас мы по Хохова продвинемся немного назад к Центральному творению МГУ и увидим, как бьется физкультурный пульс его парада планет.

Спортивный комплекс, вбирающий в себя площадки, корты и манежи, резервирует внушительный объем площадей во всех владениях Московского университета на Ленинских горах. Расположенные по законам Евклида и выстроенные по граням южной оси, направленной на Главную обитель МГУ, его павильоны (легкоатлетический, объемом 22,5 тыс. м³ и трехзальный – 19 тыс. м³ (гандбол, футбол, теннис, бадминтон, баскетбол и волейбол) были построены в 1949–1953 годах группой архитекторов?.. Все верно – Рудневым, Чернышевым и К⁰. Манеж поставлен слева, а трехзальный корпус – справа. Окончательно их возведение было завершено в 1957 году к VI Всемирному фестивалю молодежи и студентов в Москве. 

Внешнее обличье обоих спортивных бельведеров практически однофамильно, поэтому их экстерьер мы разберем на одном. Это удлиненный прямоугольный по формату псевдопериптера (в отличие от периптера, окруженного колоннадой со всех четырех сторон, имеет колонны только на одном фасаде, а на остальных — полуколонны или пилястры), украшенный по торцам шестиколонными портиками с сильно выдающимся мутульным (с такими наклонными выступами под выносной плитой) карнизом дом. Каждой из колонн с каннелюрами (вертикальными желобками на стволе колонны или пилястры) соответствует отдельная пилястра на стене. Вдоль боковых фасадов протянут красивый ряд из двадцати каннелированных пилястр. В зданиях манежей между ними расположены большие окна, позволяющие наполнить светом широкий спортивный зал внутри.

Эмулированные под греческие храмы в стиле сталинского неоклассицизма павильоны в целом исполняют антикизирующую пропись всего ампирного акрополя на Ленинских горах.

«Физкультурная». Музыка Оскара Фельцмана, текст Ольги Фадеевой, поет Иван Шмелев.

А теперь продвинемся между этими двумя прекрасными агорами, чтобы опустить свои головы в поклоне на аллее вечного огня.

Памятник, отдавший дань студентам, профессорам и преподавателям МГУ, погибшим в годы Великой Отечественной войны, был открыт перед первым учебным корпусом 6 мая 1975 года, в канун 30-летия Победы над врагом.

Автором проекта стал старатель предпоследнего курса МАрхИ Александр Студеникин: «В начале мая 1974 года, когда я учился на 5-м, объявили конкурс на тему «Памятник студентам и сотрудникам МГУ, павшим в боях за Родину». Эту работу выполняли все, в том числе и я. Сделал, сдал и забыл. В конце июня неожиданно меня вызвали в ректорат. Помню, шел с недоумением и трепетом, думал: «В чем же я провинился?». А ректор объявил, что моя работа признана и надо продолжать заниматься проектом. А потом началась большая работа: пришлось делать рабочие чертежи, руководить стройкой. Это был первый объект, построенный по моему проекту, первая серьезная работа, мне выделили специальное помещение в Архитектурном институте… Пришлось даже взять академический отпуск, потому что я не смог полноценно совмещать ее с учебой. Монументальная тема – одна из труднейших в архитектуре, и к ней нужно быть готовым, а у меня тогда необходимой подготовки не было.
А еще в те времена было очень трудно с облицовочным материалом, экларский камень, например, привезли из Грузии. А еще сначала подиум был сделан из черного лабрадорита и на нем поместили красивый бронзовый венок. К сожалению, потом его закрыли, потому что боялись, что ливень зальет вечный огонь, так что сейчас венок не виден.  
Был один курьезный случай. Мы ставили макет, чтобы определить высоту. Высота пилонов – девятнадцать метров, но было очень трудно определить, как это будет смотреться. Но как сделать макеты девятнадцатиметровой высоты? Мы голову ломали: как это сделать и как укрепить? Нам помог геодезический факультет МГУ. Они предложили на шарах подвесить макет, выполненный из бумаги. Наверх был привязан метеорологический шар, снизу мы привязали бумажный макет и сделали фотографии.  
Помню, в процессе строительства я объяснял корреспондентам, что три штыка символизируют преемственность трех поколений: дедов, отцов и детей, выстоявших и победивших в войне. Но вот откуда сам образ… Это пришло спонтанно. Не было того, что я что-то где-то увидел, подсмотрел. Хотя, конечно, каждый архитектор и даже студент задает себе какие-то параметры. И здесь прежде всего был образ самого здания МГУ: я четко ставил себе задачу, чтобы памятник вписался в ансамбль этого монументального, стремящегося ввысь здания».

Стела слагает собой бутон из трех 19-метровых штыков, выделанных камнем из светлых пород, с бронзовыми надписями-орденами по бокам (над ними трудился скульптор Юрий Денис). Внутри монумента, между штыковых лепестков гордо и печально из вечности нам светит бесконечный вечный огонь.

Идеологами его появления в университетских краях выступили сотрудники и выпускники биолого-почвенного факультета (в 1973-м был разделен на биологический и почвенный) МГУ. Первый их взнос на закладку, составивший 12 тыс. рублей, был передан государству в 1959 году.

Пробный камень 1959-го.

6 мая 1975-го состоялось праздничное открытие монумента, была показана специальная программа, установлена трибуна, проведен мини-парад. Перед чудесным форумом выпускник физфака, ученый НИИЯФ МГУ, Герой Советского Союза Георгий Тимушев побывал на могиле Неизвестного солдата у Кремлевской стены и принял от нее для памятника факельный огонь, после чего тот на бронетранспортере был доставлен прямо к мемориалу на Ленинских горах…

По окончании ритуала зажжения его участники, торжественно маршируя, прошли на стадион, где состоялся спортивный фестиваль и игра футбольной команды университета со «Спартаком».

«Физкультурная песня». Музыка Анатолия Лепина, текст Ольги Высотской, поет Иван Шмелев.

С 1975 года на этом Марсовом поле университета ежегодно перед стелой проходят памятные линейки, посвященные Победе в Великой Отечественной войне.

Памятник известному американскому поэту Уолту Уитмену (Walt Whitman) установлен рядом с Первым гуманитарным корпусом МГУ на Воробьевых холмах.

Скульптурная трехметровая бронзовая поза в честь американца, публициста и журналиста, одного из самых влиятельных слагателей западного канона, которого называют отцом свободного стиха, была поставлена в 2009-м скульптором Александром Бургановым и архитектором Михаилом Посохиным при поддержке мэрии Вашингтона в пару к памятнику Александру Сергеевичу Пушкину, установленному ранее в столице США в 2000 году.

Город кораблей!
(О черные корабли! О яростные корабли!
О прекрасные остроносые пароходы и парусники!)
Город всего мира (ибо здесь все народы,
Все страны земли внесли сюда свою лепту)!
Город моря! Город торопливого сверкающего прибоя!
Город приливов и отливов, завихряющихся в воронках и пене!
Город пристаней и пакгаузов — город высоких фасадов, мраморных и железных!
Гордый и страстный город — сумасбродный, пылкий, безумный!

Оба монумента, отданных выдающимся национальным поэтам Запада и Востока, имеют схожие «либретто». Стихослагатели изображены стоящими в рост на невысоком постаменте в верхней одежде со шляпой (Whitman) и без нее (Александр Сергеевич). За обоими расположилась круглая колонна, увенчанная крылатым конем. На пьедестале имеется табличка с надписью на русском и английском языках. Текст на русском:

Уолт Уитмен
великий американский поэт
«Вы, россияне, и мы, американцы!..
так далеко друг от друга, кажемся настолько
разными, но все-таки… чем-то самым
главным, наши родины так похожи…»

Далее наш путь лежит до главного корпуса, после мы пройдем по улице Лебедева к Хохлова до площади и вдоль схожего с химфаком физфака и скоренько посмотрим на него. Так мы замкнем окружность нашего похода по заднему, а по сути, первостепенному и основному саду-реверсу, созданному при дворцово-парковом ансамбле МГУ.

Что-то физики в почете.
Что-то лирики в загоне.
Дело не в сухом расчете,
дело в мировом законе.
        (Борис Слуцкий)

Памятник Петру Николаевичу Лебедеву (русскому физику-экспериментатору, подтвердившему на опыте вывод Максвелла о наличии светового давления и разработавшему основы резонансного воздействия полей) из чугуна представляет выдающегося мэтра сидящим, одетым в строгий костюм и пальто, с традиционной книгой в руках.

Автор — народный художник БССР, преподаватель театрально-художественного института и творец шедевра Франциску Скорине в Полоцке, Алексей Глебов придал модели торжественность и обобщенность форм, характерную для скульптурной культуры социалистического реализма в СССР.

Такую же, как и «чугунному» Александру Григорьевичу Столетову – заслуженному профессору Императорского МУ, автору открытий в области оптики, молекулярной физики и электромагнетизма, подарил его автор и автор известного монумента «Непокоренный человек» в мемориальном комплексе «Хатынь» Сергей Иванович Селиханов.

«Физики», так же, как и «химики», был спроектированы архитектором Рудневым и так же задуманы как обрамление главного доступа в большие факультетские «особняки».

Барельефы работы Лемпорта полностью идентичны таковым на здании химического факультета vis-à-vis.

Сквер перед южным входом по основанию считается садово-парковым искусным образцом и частью официального обличия МГУ. Геометрическая четкость, присущая планировке всего студенческого городка, здесь проявляется особенно изобразительно.
Благодаря чему площадь с памятником, являющимся его симметрической альфой, прекрасно видна на крупномасштабных снимках прямо из небес.

Иван повернулся по оси центрального подъезда на химфак и «вымостил» рукой «дорогу в рай». Перед публикой открылась залитая светом эспланада, в солярной середине которой возвышалась фигура, щедро струившая царственное тепло.

Высота постамента без ступенчатого основания 370 см, высота основания – 95. Рост всего памятника с постаментом и основанием – 905 см. В центре лицевой стороны подножия на картуше надпись: «Михаил Васильевич Ломоносов. 1711–1765».

Монумент изначально был замыслен как часть архитектурно-художественного ансамбля нового здания Московского университета на Ленинских (Воробьевых) горах. Решение о его возведении как одного из восьми «чудес света» было принято в 1947 году. Проектирование поручено группе под руководством архитектора Руднева.

Я знак бессмертия себе воздвигнул
Превыше пирамид и крепче меди,
Что бурный аквилон сотреть не может,
Ни множество веков, ни едка древность.
Не вовсе я умру; но смерть оставит
Велику часть мою, как жизнь скончаю.
Я буду возрастать повсюду славой,
Пока великий Рим владеет светом.

Первоначально его предполагалось поставить перед центральным портиком Дворца. Затем созрело решение установить там фигуры пролетарских вождей (Ленина и Сталина), а образ Михаил Васильевича разместить на юго-западе в центре сквера между химическим и физическим корпусами. Выполнил заказ ваятель Николай Томский.

Памятник стоит на главной «оркестровой» оси. В результате чего вокруг него витает центрическое пространство, что наделяет его первейшей композиционной ролью в обустройстве так называемого реверса насущного Версаля на Воробьевых горах. Его амплуа подчеркнуто расположением по углам эспланады четырех фонтанов, служащих кулисами как для вида на юго-западный фасад высотного дворца, так и перспективы напротив. В таких условных данных выбор круглого пьедестала для фигуры Ломоносова оказался предрешен.

Заданная формой и пропорциями постамента столпообразность отразилась и на характере позы статуи, силуэт которой отличается компактной собранностью и простотой, не предполагающей широких энергичных движений и экспрессивных жестов. В иконографическом плане ощущается опора на особенности парадного портрета XVIII века, как его понимали в первой половине века ХХ. Этому подыгрывают и едва заметная улыбка, и направленный вниз доброжелательный взгляд. Расшитые в духе рококо кафтан и камзол, а также кружевное жабо и локоны парика создают легкий флер нарядности, отсылая воображение пользователя к теме придворного этикета Елизаветинских времен. В атмосферу умеренной парадности без труда вписывается тема Просвещения как при помощи соответствующих атрибутов в руках, так и мотивом раздумья, истолкованного как перерыв в процессе письменного труда. Знаком этого перерыва является опущенная, лишь слегка согнутая в локте правая рука с пером. В левой находятся в небрежном живописном беспорядке полусвернутые бумажные листы. Эстетика характерна для отечественной школы пятидесятых, отрицающей в своем наследии опыт модернизма и объективно опирающейся на академический традиционный стиль.  

Не преувеличивая, могу посвятить в то, что университетский памятник – не только уходящее в прошлое напоминание о большой эпохе, не только символ величия человеческой мысли, стремящейся в будущее, но и насущный, почти живой участник важнейших сегодняшних происшествий – ночных студенческих постсессионных пирушек, экзистенциально-мистических собраний аспирантов и молодых научных сотрудников, вечерних бесед о смысле бытия творчески мечущихся профессоров, бессмертных встреч под луной и последующих скромных, но радостных свадеб. И все эти нужные и благородные начинания озаряются благословением каменной мощи праотца-основателя МГУ.

Неудивительно, что каждый борется за первенство могущественного соседства. Десятилетиями длится главный географический «водораздел» университетских Монтекки и Капулетти (физиков и химиков), так и не нашедших ответ на мучающий студенческие братии вопрос: к какому факультету памятник расположен ближе? На первый взгляд, он стоит ровно на границе заветных территорий, но и в точных науках бывает погрешность.

После долгих споров без доказательств расстояние попытались померить спичечным коробком — Ломоносов оказался ближе к химфаку на целых четыре единицы. Чтобы навсегда закрыть спор, физики ответили лазерным угловым дальномером – по показаниям точного прибора ближе к Михаилу Васильевичу оказался физический факультет.

«Михайло Ломоносов», саундтрек к фильму. Музыка Владимира Мартынова.

Четыре каменных художественных водопровода укрыты по углам зеленого двора от фланга Ломоносовского тракта под теневой прохладой разросшихся кустов и «молодящихся» сиреней.

По почерку их можно отнести к классическим, ярусные прототипы которых рождались на римских площадях в эпоху Renaissance. По содержанию они одно из новшеств 1950-х. Помимо декоративной опции, они наделены и инженерными мыслями, являясь вентиляционными проемами для подземных павильонов химического и физического корпусов.

В декоративных эффектах они бесстрастны и поддерживают спокойное, но сильное расположение духа архитектуры, окружающей их с обеих сторон. Пасти бронзовых львиц от первого яруса приспособлены для подачи воды, а дельфины, поддерживающие верхнюю чашу, отсылают зрителя к декору «Тритона» на итальянской площади Барберини. Кованые решетки из бронзы со стилизованными в подводный мир элементами ар деко заслоняют крупные вентиляционные ходы.

Фонтаны с самого начала не были предназначены для непрерывной работы и в наши дни включаются только по праздничным дням.

Парные скульптурные композиции из бронзы «Молодежь в науке» и «Молодежь в труде» — главная декорация южного фасада МГУ. Композиция Сергея Орлова прославляет достижения молодых ученых и рабочих, утверждает идею равенства полов. А также может символизировать амбициозное представление о той власти над миром, которую дает человеку интеллектуальная мысль.

Как мы уже знаем от трехметровых бронзовых физкультурников-знаменосцев на главном портике МГУ, Орлов совмещал работу над античными репликами с созданием монументальной формы в скульптурной инкрустации основного корпуса на Ленинских горах.

В этой возвышенной команде «Молодежь в труде» горделиво стоящая девушка-архитектор опирается на капитель коринфского ордера, ее платье ниспадает словно эллинская туника, а ноги украшены античными сандалиями. Рядом присел рабочий, складки его рубашки и верхней части комбинезона на груди подчеркивают мощные мускулы, ассоциируя у зрителя связь с приемом «мокрых драпировок» древнегреческих мастеров.

Как я уже сказал, скульптурная группа помимо прославления науки, позиционирует равноправие полов. В «Молодежи в науке» наоборот присела девушка, а юноша будет стоять. Здесь женский облик — созвучие изобилию, достижимому с помощью учения и труда. А юноша, придерживающий нетленную книгу одной рукой и покровительственно покрывающий глобус другой, дает аккорд представлению о той власти над судьбой, которое называется знанием.

Вот мы и добрались до входа в Медину – главный храм науки через Дом культуры МГУ.

Картуш с отсылом к ордену Трудового Красного Знамени (получил в 1955 году) и уже квадратные в сечении колонны имеют здесь несколько иной, менее декорированный вид.

– Ну как, совершим восхождение к небесам? – словно выдернул из притихшего молчания своих подопечных Иван, кивнув на Дворец.

Туристы готовно закивали.
– Уж это чисто униатский собор, – волнительно воскликнул Борис.
– Совершенно верно. «Осталось только войти в алтарь и вознестись до небес».

В аудиодорожке «Вечный огонь» звучит адажио «Памяти павших» Валерия Халилова.