Вопреки медийному толкованию о том, что фактическое парадное пропускает слушателей со стороны обзорных подмостков Воробьевых гор, основной трафик движется на учебу с направления реверса, открывающегося на «взвоз» Академика Хохлова со сквером, в центре которого восславляется памятник основателю МГУ. Именно тут и укоренилось бюро пропусков – закуток, где не имеющему вузовской «депозитки» или преподавательского сертификата посетителю нужно отчаянно биться, чтобы проникнуть в святыню. К заповедному окошечку и привел свою любознательную команду безудержный гид. Несколько подозрительно изучив внеурочные аусвайсы, оператор заполнила заветный лист на вояж в знаменитый паноптикум, расположенный на самом верхотурье высотного здания Воробьевых холмов. Ваня, осмотрев путевку, удовлетворенно подмигнул ей и обратился к своим:
– Визуальный образ университета отлично известен в солнечной системе, так как является «магнитной» символикой Москвы, но как это грандиозное сооружение выглядит внутри? Сегодняшний наш поход даст максимально возможный ответ!

Ну, а нам с вами самое время проследовать туда через южное крыльцо, второстепенное с архитектурной точки зрения, но де-факто главное и используемое учащимися намного чаще за счет более близкого расположения к станциям метро «Университет» и с недавних пор «Ломоносовский проспект».

И вместе мы сошлись сюда,
С краев России необъятной,
Для просвещенного труда,
Для цели светлой, благодатной!
Здесь крепнет воля, и далекой
Видней становится наш путь,
И чувством истины высокой
Вздымается младая грудь!
           (Константин Аксаков)

Удачно минувшие юлящие двери и приставленных к ним витязей порядка туристы окунулись в первый растянутый холл с тремя колоннизированными гардеробами и ведущими справа и слева от них трапами к концертному залу культурного акрополя МГУ. Привычно они перекрыты «панджарами», но в дни празднеств по ним можно торжественно подняться в фойе и насладиться красноречивыми концертами. Сегодня был будень, потому, не замедляясь, проводник повел своих туристов вперед.

«Вступительный» холл.

Начиная с этих метров, и далее в течение всего пути, изобилие мрамора и дерева, высокие потолки с увесистыми плафонами и фасонной лепниной сделаются нашими неизменными попутчиками.

Главный корпус принимает передней в виде ротонды, за округлость формы прозванной студенчеством «шайбой», хотя в университете подобная практика логинов не слишком распространена, и «шайба», пожалуй, единственное из известных мне каких-либо помещений внутри, имеющих собственный nickname.

Передняя «шайба».

По диаметру собственно «шайбы» устроен сквозной проход, а по четырем сторонним нишам — маленький фудкорт со сладостями и простой едой. Обычный рацион состоит из смузи, эклеров с фисташками, бутербродов с сыром, сервелатом и другой колбасой. 

«Ходячий» перекус.

Слева и справа от «шайбы» разбегаются «пропилеи» в самые значительные и большие во всем научном небоскребе лекционные аудитории на сотни человек. Их традиционный «ИНН» 01 и 02. Здесь проводится собственный университетский экзамен ДВИ (дополнительное вступительное испытание). Одного ЕГЭ недостаточно для зачисления в лучшее высшее учебное заведение страны. Аудитории-близнецы также регулярно превращаются в кинозалы и площадки, в частности, на местные капустники, солянки и другие фестивальные «похлебки и супы».

№ 01.

А мы пойдем студенческой тропой к площадке с лифтами сектора «А», а большинство «познавателей», спешащих на пары, направляется именно к ним через вытянутый проход с массивными плоскими люстрами, информационными досками и мультимедийными экранами, повествующими о последних новостях и свершениях в alma mater.

Тут же творит молитву православная «капелла» – вот так воспитывается духовность молодежи с первых коридоров высшей школы страны.

Новости в alma mater.

Первый этаж обладает четырьмя подъездами, чаще всего люди заходят через клубный, расположенный со стороны монумента, куда зашли и мы. Но давайте сделаем крюк почета и бегло осмотрим боковые пути.

Вот фото снаружи:

Боковой путь.

Для упрощенного понимания вопроса представляю вам незатейливую схему Главного здания МГУ.

Внутри него устроен полный кейс для полноценной экзистенции, включая всю социальную «строму»: почту, прачечную, медицинские кабинеты, спортивный центр, библиотеку, ксерокс и многое другое – все, чтобы учить науку, не выходя на променад.

Из сердцевины «А» слева и справа ведут галереи в сектора «В» и «Б». На их верхах расположены общежития и апартаменты, вход туда по строжайшим пропускам. В корпусе «В» находится студенческий «приют» для различных факультетов, солярий, столовая, дом быта, магазин, кафе и салон красоты (все они «тусуются» в подвальном этаже). В «Б-шке» – общежитие, где обитают мехматяне, пиццерия, аптека, управление, палатка «Аргумент», ларек со цветами и диетический общепит. В боковых отсеках обустроены 184 профессорско-преподавательские квартиры и свыше 5700 комнат собственно для учащихся МГУ.

В холлах студенческого общежития Главного здания МГУ.

Именно здесь, как нельзя лучше, становится заметно, что ГЗ представляет собой настоящий город в мегаполисе «с замкнутой коммунально-бытовой конструкцией инфраструктуры».

Книжмаг «Аргумент».

В книжных магазинчиках не только учебные фолианты, но и детективы с романами, разнообразная канцелярия и многоликие мерчи с символикой МГУ.

В цокольном этаже высотки – бассейн.

На минусовых этажах.

Кстати, стать резидентом одной из заветных комнат в одном из крыльев основного здания не так уж неисполнимо, нужно всего лишь хорошо трудиться и иметь прописку подальше от Москвы.

Отличник.

А это боковой вход на сторону профессорских хором изнутри. 

Вход в боковое крыло «Б».

Династийный жилец, проф. МГУ Константин Баранский.

К великому сожалению и позору, ежегодно кто-то пытается поднять вопрос о выселении профессорского состава из их апартаментов, очень хотелось бы, чтобы такое стяжательство и беспринципность в отношении нашего лучшего научного человекодостояния не произошли.

Иван рассерженно хмыкнул и внезапно потянул носом – над плакатом об эмбарго на курение заклубился едкий сигаретный дым: «Вот видите, и в образцово-показательных коммунах находятся свои Митя и Мотя (мыши из мультика «Про кота Леопольда»– Прим. авт.). Давайте срочно покинем объект». С этим словом разгневанный групповожатый повернул по внутреннему кольцу, оставив вредоносное марево позади.

Сталинский ампир в оформлении главного человейника процветает во всем великолепии даже в непарадных местах. Мрамор, колонны, люстры, дерево – задействовали все, что могли. Так выглядит боковой холл, ведущий на внутреннюю площадь и далее в сторону Ботанического сада МГУ. По местным меркам довольно строго, но в то же время монументально и с фасонным лоском.

Главное здание можно также преодолеть сагиттально насквозь по первому этажу. Его северная часть, где красуется выход в сторону Воробьево, как обычно, безлюдна. Так шикарно выглядит «театральный» гардеробный зал, подводящий к нему. Думается, что все это великолепие замыслилось для того, чтобы было показательно – перед вами высший храм – Дворец науки, и вести себя здесь нужно соответственно образцу.

Гардеробный зал.

Условно центральный входной холл с Воробьевых гор.

Из особенно примечательного здесь в «карусели» установлен бюст Михаилу Ломоносову

с его прославленным напутствием «потомствующему» поколению на стене за ним.

Далее следует земля обетованная ГЗ – лифты! Без такого девайса тут будет сложно, последовательность на них большая, можно сразу и не рассчитать, хотя отправляются они не на все этажи, например, с 1-17. После, если хочется путешествовать выше, нужно осуществить перекрестный трансфер.

Так смотрится лифтовый холл с кабинками подъемников, каждый для своего факультета и смежных с ним административных и хозяйственных этажей.

Слева и справа в нем расположены мраморные «подножия», сопровождающие гостей на второй, где обустроились «профессорские» столовые (несмотря на историческое название очень популярны у слушателей и визитеров) и «ворота» в конференц-зал.

На широких пространствах — motus perpetuus (вечное движение), а если случается передохнуть в обстановке богемы, то все высаживаются на ступени.

Будучи самой огромной по площади высоткой, храм знаний (а в особенности его первый этаж) состоит из множества вестибюлей, площадок и коридоров, залов и аудиторий, лестниц и ниш. И при этом каждый метр выглядит примечательно, с большим количеством элементов декора и украшений, что создает торжество сталинской классики практически во всех интерьерных зонах и расположениях ГЗ. Пойдемте и убедимся в этом сами…

Компания уступчиво двинулась к восхождению на беломраморную лестницу ко второму этажу, как тут же повстречала на «виражах» чуть ли ни единственную экранную звезду, не вызывавшую за времена своей публичности отторжения и зла. Николай Николаевич Дроздов, здешний «фирменный бренд», и по сей день является профессором-преподавателем географического факультета МГУ. Срочно запечатлевшись с маэстро, команда, попрощавшись, бодро отправилась в путь.

Прямо над лифтовым холлом из двух смежных променуаров выстроено фойе для актового зала. Поднимемся туда и посмотрим на шедевр монументалистки вблизи. И вообще, на весь второй этаж, который также всегда на виду у персональных гостей и объективов камер, красив и ухожен.

Смотришь на портреты и монументы великих ученых, читаешь их благие изречения на стенах и потолке и чувствуешь себя патриотом знаний и родной страны. А еще хочется предпринять что-то хорошее и полезное.

Тут обычно мало людей – рассредоточьтесь, можно душевно отдохнуть в тишине.

Итак, фойе актового зала. В каждом из двух парадных вестибюлей, разделенных лифтовой площадкой, усажены vis-à-vis четыре бронзовых ученых мужа: Иван Мичурин, Иван Павлов, Николай Жуковский и Дмитрий Менделеев. Об их общественных «инвестициях» мы уже поговорили. Портреты представляют собой не только образы их самих, но и олицетворяют важные сферы деятельности в заведении науки: химию, биологию, механику и медицину.

Научное vis-à-vis.

Фигуры, помещенные на мраморные постаменты, находятся в пространстве, обделенном дневным освещением, воздействуя на зрителя своими масштабами формами и силуэтами.

Силуэт «Жуковский».

Силуэт «Мичурин».

Наибольший эффект достигается в день, когда в актовом зале происходит то или иное действо и в фойе включают все люминесцентные устройства, и в эти моменты ученые словно выступают к посетителям на авансцену, встречая и приветствуя участников университетского торжества.

Обратите внимание, какой здесь удивительной парадности мозаичный пол.

Обобщая сказанное, можно отметить общую склонность к презентации мужей науки как патрональных божеств различных областей знаний и соответствующих им видов практических работ.

Памятники отлиты из бронзы по гипсовым формам Матвея Манизера, о котором мы тоже говорили, когда кланялись аллее ученых – он ваятель всего квартета и там. В работе принимала участие и его супруга – скульптор Елена Янсон-Манизер.

Дмитрий Иванович Менделеев – русский ученый и общественный деятель, известный прежде всего химическими изысканиями, изображен сидящим в кресле, согнутой правой рукой он сжимает подлокотник, в то время как левая без напряжения опущена на другой. Правая нога выставлена вперед, тогда как левая резче согнута в колене и отведена назад. Примененные художником приемы контрапоста (в скульптуре – положение, при котором вся опора фигуры переносится на одну ногу, другая же, не отрываясь от земли, свободна) и хиазма (поза, при которой, например, при переносе тяжести тела на правую ногу правому поднятому бедру соответствует левое поднятое плечо, а левому опущенному бедру — правое опущенное плечо)вписывают образ в протяженный во времени классический стиль. Герой не выпячивается, не лукавит и не делает вид, что ему легко стоять; ноги уже устали, одну он разгрузил, он естественен — отсюда возникла красота. В данном случае прием используется Манизером как формальный академический способ передачи импульса, кажется, что он не получает продолжения в лепке драпировок и складок одежд – они остаются спокойны и достаточно статичны. Но сама поза передает как будто схваченное скульптором желание ученого сорваться и продолжить свой исследовательский труд…  

Парная химику скульптура авиатора – русского механика, отца аэродинамики уравновешенна и почти зеркальна оси: обе ее ноги твердо упираются в пьедестал, руки сложены на коленях. Но если левая покоится, чуть придерживая выскальзывающий бумажный лист, то правая продолжает делать записи и зарисовки, то есть автор изобразил научного мэтра в процессе созидания. При этом преобладает ощущение статики. В ней и во фронтальности решения фигуры, ее масштабности (а облик воспринимается крупнее, чем он есть) прочитывается знакомство портретиста с наследием великих эр в культуре ваяния: от древнего Египта, через античную Грецию до итальянского Renaissance. Чертежи и ручка, которые маэстро держит в руках, представляют собой атрибуты, указывающие на сферу его деятельности. Лицо не выражает больших эмоций, но передает сконцентрированность и мудрость, взгляд отрешенно и провидчески устремлен вдаль. При внешней сдержанности оболочки хорошо передана внутренняя динамика образа, заключенная в движении его мысли, свободной фантазии, масштабности замыслов, как будто переполняющих созданный Манизером образец…

Иван Владимирович Мичурин – русский биолог и садовод открывается нам в относительно статичной позе, погруженной в кресло. Правой рукой он придерживает лежащую на колене тетрадь – символ своей теории о преобразовании природы, в левой сжимает ветку с яблоком, в которой, с одной стороны, видится символ изобилия и плодородия, а с другой – напоминание о главном деле жизни селекционера – создании «Русской помологии», учения о выращивании яблоневых садов.

Эти атрибуты повторяют уже сложившуюся в советском искусстве иконографию ученого. Более ранний пример являет собой гранитный бюст работы Шильникова, установленный на территории основного питомника в городе Мичуринске в 1939 году.

Но если в ранней трактовке превалирует натуралистичность в передаче облика немолодого мужчины, то в университетском варианте преобладают мощь и величие, характерные для пафосной скульптуры с ее стремлением к прославлению русских идеалов в Главном корпусе МГУ.

Статуя Ивана Петровича Павлова – физиолога, чьи труды легли в основу важных открытий в медицине, выглядит наиболее выразительной из всей могучей кварты, установленной в фойе, в ней, по мнению исследователя Куратовой, «сравнительно живо и непосредственно переданы движение и жест». Сидящий образ преисполнен динамикой: левая нога закинута поверх правой, правая, сжатая в кулак ладонь лежит на колене в риторическом, утверждающем мановении руки (напоминает жест в портрете кисти М.В. Нестерова, 1935 г.).

Михаил Нестеров. «Портрет И.П. Павлова», 1935 г. Холст, масло. Государственная Третьяковская галерея.

Выразительная мимичность, лепка складок, высвечивающая основные контуры фигуры, непреклонно прямая спина передают большую твердость характерных черт, таких необходимых для научных мэтров, трудившихся на переломе эпох…

Здесь же над колоннами находится нарядная галерея из мозаичных профилей крупнейших мастеров вселенной, выполненных в 1951 году.

Для двух парадных фойе в технике флорентийской мозаики Александр Дейнека, советский живописец, график, иллюстратор книг, автор композиций, украсивших станции московского метро («Маяковская», «Павелецкая», «Новокузнецкая») создает 60 портретов величайших ученых мира. Согласно первоначальной идее, на торцевых стенах предполагалось разместить изображения Маркса и Энгельса, Ленина и Сталина, а на продольных – по 15 лиц научных мужей. В осуществленном варианте места родителей марксизма-ленинизма заняли текстовые речи: «Большого напряжения и великой страсти требует наука от человека» (Павлов) и «Посев научный взойдет для жатвы народной» (Менделеев). Обсуждались также в дальнейшем неосуществленные композиции витражей.  

Набором портретов ученых по эскизам Дейнеки занимались в производственных мастерских Московского института прикладного и декоративного искусства, ректором которого сам маэстро и был.

Чтобы выдержать единый стиль изобразительного декора с архитектурной средой и рельефной лепниной потолка, мастер окружил ученые профили художественной рамой, представлявшей заключенное в квадрат двойное тондо с фрагментами лаврового орнамента.

Квадратные панно формируют стилизованный фриз, имитирующий рельефные метопы (промежутки между двумя соседними вертикальными нарезками) дорического храма с тем отличием, что в архитектурном оформлении фойе используется ионический ордер (капитель с волютами в виде завитков), и сами панно изображают не героев греческой мифологии и их деяния, а ключевых персонажей отечественной и мировой наук.
Техника флорентийской мозаики располагала к переходу от трехмерной формы в крупный орнаментальный силуэт. Графически прочерченные профили создают иллюзию объемности за счет сопоставления в монохромной композиции пластин из разных оттенков и тонов. Единые размеры всех 60 изображений создают необходимый ритм декоративного оформления в целом, подчеркивают продольную ориентацию помещений и логическую тектонику стены.
В своем творчестве автор редко прежде обращался к портретному жанру. Теперь же, воссоздавая по гравюрам и фотографиям профили великих, он стремился не только добиться внешнего сходства, но и убедительно передать особенные личностные черты.
 «Мозаика, – писал впоследствии художник, – была новинкой. Забытую, ее надо было оживить, дать ей новую жизнь. Практики в этом деле никакой, зато теорий, наставлений – сотни». «Руднев, главный архитектор университета в Москве на Ленинских горах, предложил мне одну из труднейших интереснейших работ – украсить два парадных фойе университета портретами великий ученых мира. Портреты выполнялись способом флорентийской мозаики, которая отличается от обычной римской тем, что набирается… из пиленой мраморной фанеры, как инкрустации, из различной формы кусков мрамора по форме изображения. Здесь иные приемы как кладки, так и изготовления картонов.
В общем, был утвержден следующий проект. Надо было каждое изображение головы врисовать в круг. Голова рисуется профилем слева направо. Портреты в одинаковых кругах фона создают фриз по пятнадцати на каждой из протяженных стен фойе – всего 60.
Ритма и стройности можно было достичь не только путем введения одинаковых кругов, но и с помощью одинаковых масштабов, которые набирались белым баландинским мрамором различных оттенков – от серых до предельно белых. В этой условной гамме создавалось изображение в основе плоскостное, но дающее путем тоновых градаций намеки на рельеф, а главное, реальный объем портретируемых. Головы лепятся белыми силуэтами на благородном красном тоне мрамора.
Нас встретили трудности при решении различных индивидуальных особенностей портретируемых, хотя в творческом процессе весьма увлекательные.
Леонардо да Винчи, Ломоносов, Лейбниц, Сеченов, Ньютон, Менделеев – какие неповторимые по индивидуальности и великой деятельности лица! Каждое – характер с убедительными чертами. Автопортрет Леонардо да Винчи с великолепным лбом, классической правильностью черт с большой бородой. И вот мы с Рудневым встали перед вопросом, как быть с бородой? Размеры кругов, куда вписывались профили, одинаковы. Но борода выходила за пределы круга, увеличивала изображение. Руднев даже предложил подстричь Леонардо. В результате поисков все же была найдена для всех портретов одинаковая величина, благодаря введению плечевого пояса, куда удачно укладывалась борода, куда врисовывались намеки на одежду, придающие исторический характер. В конце концов труд себя оправдал. Любимый художниками и архитекторами ритм и тектоника стены получилась.
Была и другая, не меньшая трудность, из которой пришлось как-то выходить. Легко было компоновать голову Ломоносова, современники оставили его портреты. Но Академия наук могла предоставить нам для работы над профилем Авиценны одну слабую гравюру, да и то в фас. Не так легко с такой гравюры сделать профиль.

Но что особенно меня удручало, это плохие фотографии почти всех наших современников. Плохие отпечатки, случайные повороты — все это трудно поддавалось творческой работе монументалиста. И, несмотря на все это, работа была для меня одной из самых серьезных и самых увлекательных. Она меня покорила новизной задания, глубиной задачи и величием всего архитектурного комплекса».

Люстры, предназначенные для освещения, зажигают, как мы упоминали, только по особым датам, потому-то в холле все погружено в величественный полумрак. Зато, когда их все-таки включают – галерею тут же озаряет настоящая дворцовая красота.

Помимо новаторства в керамической облицовке фасадов при строительстве московских высоток были опробованы на практике и иные технические чудеса. Об одном из них следовало бы рассказать: это производство внутренних художественных деталей из бумажной массы. Прежде подобные искусства не применялись на советской стройке. Не применяются они и сейчас….
Но отмечу, что изготовление архитектурных деталей из так называемого папье-маше, заменяющего дорогостоящие тяжелое литье и бронзовые части, широко применялось в России еще во времена Екатерины II. И сегодня посетители дворцов-музеев, возведенных двести лет назад, не предполагают, что многие отлично сохранившиеся украшения и светильники «вылеплены» из обыкновенного… бумажного комка.
На строительстве университета эта масса широко внедрялась для получения вентиляционных решеток, а также «бронзовых» фрагментов люстр. Кроме экономии металла, это в десятки раз сокращало стоимость изделий и их вес. Производство не нуждалось в высокой квалифицированности рабочих и не требовало сложного заводского инвентаря. Все детали по необходимости покрывались любыми красочными смесями или пленкой цветного металла методом копирования. Решетки, люстры, рожки, изготовленные из бумажной массы и шоопированные (напыленные) под красно-золотистый металл, невозможно было по виду отличить от естественности меди. И все они отлично поддавались всевозможной обработке — шлифовке, резке, пилке, оставаясь долговечными даже в неблагоприятных «атмосферах» и местах. 
Пройдя сквозь холл с портретами, скульптурами и люстрами, можно поучаствовать в эпизоде, например, вручения студенческих билетов или получения дипломов в анонсированной парадной ападане – роскошном актовом зале МГУ.

Gaudeamus igitur. Текст – современная адаптация Христиана Киндлебена, исполняет академический хор Московского государственного университета, дирижер Мирза Аскеров.

Огромный зал бурлит, как кратер, —
Стерты сословные межи.
И вспоминают alma mater
Седобородые мужи…
Тут все равны. У всех во взоре
Веселье. Блещет яркость лент…
И Gaudeamus в общем хоре
Поют профессор и студент…
                               Жак Нуар

Мы оказались в одной из жемчужин в архитектурном ожерелье небоскреба, самом крупном его помещении, рассчитанном на полторы тысячи мест (жаждущих зрителей, как правило, намного больше). Здесь традиционно проходят различные научные и праздничные конференции и торжества.

Грандиозные интерьеры производят весьма сильное впечатление. Каждая деталь в их оформлении исключительно уместна и приметна: белые колонны из искусственного мрамора, ажурные потолки, массивные светильники, резные деревянные двери, ковровые дорожки, лепной декор.

Он расположен сразу за парадным портиком главного подъезда, в отдельно пристроенном восточном объеме, уравновешивающем подобную входную зону с противоположной стороны.

Представляет обширное прямоугольное пространство, с несущими по периметру плоский потолок колоннами, оконными проемами по двум протяженным стенам. В темное время его освещают восемь больших люстр в центральной части и 23 малые – в галереях с трех сторон. В одной торцевой части находится вход, в другой напротив – сцена.

Согласно первоначальным идеям за президиумом должна была находиться мраморная статуя Иосифа Виссарионовича (автор Томский). В интерколумниях задумывались 18 бюстов виднейших ученых, окончивших МГУ. От идеи с бюстами впоследствии отказались, использовав проходы за колоннадой для устройства «рандеву».

В облике зала грандиозность архитектуры, прославляющей свое время, сочетается с роскошью «декораций», должной свидетельствовать о возможностях государства даже в непростой послевоенный период. При этом его архитектурные формы прекрасно вписываются в традиции московского зодчества, где колонные залы появлялись еще в XVIII в. (творения Матвея Казакова: зал для торжественных церемоний в первом здании университета на Моховой, Колонный зал здания Благородного собрания на Б. Дмитровке).

Колонный зал Дома Союзов на Большой Дмитровке.

Мозаику грядущей жизни,
По прошлой вовсе не скорбя,
Я собираю из осколков
себя…

Главным же и самым выдающимся украшением служит огромное мозаичное панно работы художника-монументалиста Павла Корина.

Композиция площадью более 100 кв. м внесла в архитектуру интерьера церемониальность и величественность, согласную с характером всего монументального сооружения МГУ. Основой ее сценария автор делает мотив, найденный им для мозаик Дворца Советов – вьющиеся флаги на мерцающем золотом окне. Переливы живописных складок, выложенных цветными камнями и блестящей смальтой, создают настроение. В центре нижней части художник помещает предметы – символы науки и знаний: глобус, книги, свитки и зажженный факел. Единение красного и золотого окунает в ощущение парадности, усиливающееся декоративными элементами знамен: бахромой, шнурами с кистями, ажурными навершиями и узкими, летящими под ними галунами, мощной лавровой гирляндой, перевитой алой тесьмой.

Рабочий эскиз.

Для полотнищ использованы разные оттенки красного, от бордового до червонного и розового. Этим не только создается глубина пространства, но такой прием не позволяет фрагментам слиться в одну неразборчивую массу и попасть в колористическую монотонность. Контуры флагов подчеркнуты затемненными обводками. Благодаря сложной проработке множества складок, завивающихся вокруг древка, и тонкой колористической игре, статичная композиция приобретает живой, динамичный сюжет – флаги словно наполняются ветром и двигаются.

Сегодня панно получило научную реставрацию и является достойной декорацией для музыкальных выступлений, важных общественных церемоний и памятных встреч.

Для меня же зал имеет свое особенное назначение: именно в этих стенах ректор Виктор Садовничий вручил мне мой красный диплом об окончании МГУ (обычные синие выдаются деканами на факультетах- Прим. авт.). В ожидании ритуала мы выстроились за колоннами согласно азбучным канонам, в самые волнительные мгновения пролистывая в памяти студенческую жизнь. По объявлении имени всего секунд за десять проходили последний университетский путь, пожимали кисть-владыку, принимая бесценный дар и зная в эти минуты, что пять лет учебы остались необратимо позади…

 «Где ты, утро раннее?» Музыка Никиты Богословского, текст Александра Жарова, поет Иван Шмелев.

Теперь отбросим наши лиры! «Пожалуй, достаточно вспоминать прошлое! Стоит поговорить о насущном!» Увы, в трудовые дни в заповедные места поднимаются только пообедать в профессорской столовой, вход куда, несмотря на титулы, открыт для всех голодных.

Царь
     и буржуй
 с облаков глядят,
    что
рабочие
    пьют и едят.
С грустью
   таращат
глаза свои:
   рабочие
    лучшие
пьют
чаи.
(Владимир Маяковский)

Давайте отобедаем и мы. Пунктов заправки в ГЗ много, но №1 – это настоящий Paradis! С пальмами, колоннами и cuisine.

Как ценитель деликатесной еды, могу с компетентностью предъявить, что ни один ресторан столицы по вкусу-качеству-цене блюд не сравнится со столовой в Главном учебном здании Москвы (комплексный обед обойдется вам в 150 рублей). 

В течение дня во всех едальнях, а их здесь четыре (плюс несколько буфетов), стоит оживленный кураж.

Но как только наступает темнота, и в корпусе остаются лишь туземцы, здесь начинается уютная тусня: многие приходят поужинать в тапочках, халатиках и трико, нередко с тетрадками, книгами и ноутбуками. А еще, Первая столовая − единственная из известных, где практикованные подносы уезжают на кухню по движущейся ленте на «помой».

Вкусив нектар и амброзию на 150 целковых, крепкосколоченные ребята («Гвозди бы делать из этих людей!»), двинулись вкушать духовное в самое изысканное пространство во всем центральном корпусе – фойе Дворца культуры МГУ с его грациозными колоннами и «хрупким» сводчатым потолком. ДК расположен прямо над южным порталом, потому эта часть помещения называется клубной.

На подъемах их приободрили две стенные реплики. За авторством Ленина: «Искусство принадлежит народу, оно должно уходить своими глубочайшими корнями в самую толщу широких трудящихся масс». «Эстетическое начало еще больше одухотворит труд, возвысит человека, украсит его быт», – «евангелие» из программы КПСС.

Элегантное фойе являет собой ориентированное с севера на юг удлиненное пространство, разделенное на три нефа живописной коринфской колоннадой. Своей конфигурацией оно напоминает Белоколонный зал петербургского Таврического дворца, тогда как выбор ордера вызывает связь с КЗ Благородного собрания в Охотном ряду (мы уже упоминали его).

Белоколонный зал петербургского Таврического дворца.

Променуар задуман как нарядная предтеча зрительного зала, едва ли не более изысканная, чем он сам. Если архитектурное решение галле функционально, то замысел фойе подчеркнуто декларативен: это своего рода пропилеи, впускающие зрителя в заповедник ампирной культуры, воспринимаемой в качестве незыблемой основы и источника ценностей советского бытия.

Этот постулат проиллюстрирован не только зодчеством, в данном случае синонимичным самому понятию высокой классики, но и визуальным наполнением пространства холла – двумя полнофигурными статуями и шестью более скромными бюстами мэтров литературы народов СССР (первоначально предполагалось, что в серию войдут еще два – поэт Михаил Лермонтов и знаменитый историк Императорского МУ Тимофей Грановский). Складываясь в единый ансамбль, скульптурные портреты одушевляют многообразность и многонациональность советской культуры, ее свободу и самодостаточность (в фойе нет зарубежных гостей), с сольной темой русского народа в ней.

В комплексе доминируют более чем двухметровые водруженные на постаменты парные изваяния Александра Пушкина и Алексея Горького в полный рост.

Они размещены в особых, хорошо обозримых зонах – экседрах, замыкающих центральный неф фойе. Ведущая роль этих статуй подчеркнута не только их размером и положением, но и архитектурным обрамлением: каждая фигура фланкирована колоннами и вписана в храмовидную форму – апсиду, перекрытую конхой (элемент храмовой архитектуры, представляющий собой перекрытие в форме полукупола над полуцилиндрическими частями зданий, такими как апсида или ниша). Тем самым скульптуры обоих литераторов становятся ориентирами, уточняющими идеологические функции помещения, а сами модели превращаются в достойных поклонения обожествленных героев, прославляющих заслуги русской культуры во времена двух ее «золотых веков».

Памятник Пушкину, установленный в южной экседре, был создан скульптором Михаилом Аникушиным, в начале 1950-х также работавшим над другими «формами» поэта – на площади Искусств и станции метрополитена в городе на Неве. На этом скопище статуя в фойе занимает особую роль – поза Александра Сергеевича, задумчиво опирающегося на колонну и держащего в руке приоткрытую книгу, делает этот характер более лиричным и интимным, чем его же монумент на площади Искусств.

На площади Искусств.

Вместе с тем пышная архитектурная рама, использование мрамора, некоторая отстраненность и схематичность повышают репрезентативность героя, подчеркивая, что он не только изображен в одной из своих творческих ипостасей, но и служит обобщенным образом-аллегорией русской классической литературы.

А Алексей Максимович Горький – ее возобновителя, олицетворения классики советской, связующего звена между нею и прошлым.

Скульптура размещена в северной экседре, составляет лицом к лицу пару к поэту. Вместе с ним Горький символизирует наиболее ценные эпохи в истории литературы, предстает как ее сооснователь – пролетарский писатель, но хранящий здоровую традицию реализма, совместивший ее с основами художественного метода и революционной романтикой. Необходимость такого героя позволяет понять, почему в качестве «собеседника» Пушкина и опорной точки всей композиции был выбран именно Горький, а не, например, Лев Толстой.

Статуя Алексея Максимовича выполнена в соавторстве ленинградскими мастерами Михаилом Аникушиным и Александром Игнатьевым. В сравнении с парной фигурой образ прозаика в последние годы жизни кажется менее отвлеченным: писатель активнее общается с «предстоящими», в выражении лица и жестах присутствует элемент ораторского пафоса, компенсирующий некоторую внешностную простоту. Однако этот облик, важный не как самодостаточный портрет яркой личности, а как элемент многочастной программы, предстает в роли канонизированного пролетарского автора, абсолютного «инженера человеческих душ».

Шесть бюстов, поставленных вдоль восточной стены фойе, на фоне малых экседр складываются в галерею вспомогательных персонажей (Шота Руставели, Низами Гянджеви, Николай Гоголь, Виссарион Белинский, Тарас Шевченко, Лев Толстой). Они развивают основную идею этого пространства и дополняют ее, вводя в программу скульптурного убранства темы национальных литератур и видов словесной деятельности, благотворно влияющих на формирование идеалов и вкусов современного человека (поэзия, сатира, критика и публицистика).

Скульптура Белинский дает революционно-демократические тенденции в деятельности и критику как особый, общественно важный вид сочинительского амплуа. Бюст исполнен Иосифом Козловским, автором монументов Михаилу Ломоносову во дворе старого здания на Моховой и Михаилу Ломоносову на аллее ученых возле северного портала ГЗ МГУ.

Абу Мухаммед Ильяс ибн Юсуф, использовавший псевдоним Низами Гянджеви, – великий персидский поэт второй половины XII – начала XIII в., родившийся на территории современного Азербайджана, в городе Гянджа, автор поэм «Хосров и Ширин», «Лейли и Меджнун», «Искандер-наме». В СССР он официально признавался азербайджанским литератором и носителем самосознания, причем значительную роль в этом признании сыграл Иосиф Сталин. Есть основания полагать, что в пантеоне мастеров художественного слова Низами репрезентирует не только культуру своей отчизны, но и более широкой общности – мусульманского населения всех закавказских и среднеазиатских республик СССР.

Изготовление бюста было поручено азербайджанскому скульптору Фуаду Абдурахманову, учившемуся в ленинградской Академии художеств у Манизера, автора доброй половины ваяний на «ученой» аллее. К этому времени Абдурахманов уже имел опыт работы над образом Низами (памятники поэту в Кировабаде и Баку). Бюст из Дома культуры представляет собой условные портреты средневекового поэта, не имеющие сколько-нибудь ранних прототипов. По-видимому, у истоков советской иконографии Низами стоит портрет, исполненный в 1940 году Газанфаром Халыковым, хотя Абдурахманов в своих скульптурах несколько видоизменил черты.

В галерее личность Льва Толстого символизирует устойчивость реалистических традиций русской и советской литературы. Автору бюста Георгию Мотовилову, участвовавшему в создании пластического декора станций московского метро и ГЗ МГУ, принадлежит ряд ярких скульптурных надгробий и известных монументов – Чехову в Ялте, Некрасову в Ярославле и Толстому в Москве. Этот бюст Толстого воспроизводит канонический образ мудрого писателя в старости. Судя по некоторым физиогномическим особенностям, маэстро воспользовался не живописными или графическими портретами, а поздними фотографиями, несколько облагородив облик романиста, придав ему трагическое выражение лица.

В этой группе Гоголь выступает как русский классик, прогрессивный сатирик и представитель критического реализма. Исполнение бюста было неслучайно поручено Николаю Томскому (проходили при изучении памятника Ломоносову перед ГЗ), неоднократно обращавшемуся к его образу. Скульптор является автором мраморного Гоголя (ГТГ), за который ему была присуждена Сталинская премия и который послужил оригиналом для более крупного, установленного на могиле на Новодевичьем кладбище, и был использован ваятелем в процессе работы над памятником писателю, открытым в 1952 г. на Гоголевском бульваре в Москве.

Несмотря на типологическую разницу портретов, их сближает характеристика. Черты и прическа Гоголя, как и насмешливое выражение его лица, соответствуют облику писателя в сравнительно поздний жизненный период, известному по живописи. Томский, несомненно, изучавший эти работы, наделил Николая Васильевича более уверенным, почти пронзающим зрителя взглядом, а его усмешку сделал более острой. Эта интерпретация в целом совпадает с содержанием московского монумента на Гоголевском бульваре, который подает проповедника-триумфатора, бесспорного классика, авторитета в вопросах морали. В университетском бюсте характерная для реализма прямолинейность менее заметна из-за камерности произведения, его композиционного формата и принадлежности к однородной группе других бюстов.

В писательском ансамбле грузинскому поэту рубежа XII–XIII вв., автору эпического «Витязя в тигровой шкуре», отведена роль основоположника одной из национальных литератур СССР (и, очевидно, земляка Сталина). Бюст Шота Руставели был поручен Георгию Тоидзе, сыну и брату известных художников Моисея и Ираклия. Скульптурный портрет из фойе ДК служит типичным примером условной иконографии Шота. Тип молодого или зрелого мужчины с короткой бородкой и в высокой меховой шапке конической формы восходит к миниатюрам XVII–XVIII столетий, изображающим его как автора поэмы «Витязь…» (такова миниатюра из Кодекса царевны Текле, воспроизведенная археологом князем Гагариным в его альбоме «Живописный Кавказ»). Этот сконструированный, но ставший узаконенным вариант варьируется в целом ряде живописных, скульптурных и графических работ XIX–XX вв. В бюсте из Главного здания он истолкован в относительно нейтральном ключе, без акцентирования на национальность.

Тарас Шевченко включен в эту группу как представитель украинской культуры, поэт, писатель и мыслитель, принадлежащий к революционно-демократическому явлению. Авторами бюста стали Макар Вронский и Алексей Олейник. Каждый из них уже изображал Шевченко: памятники для городов Черкассы и Сталино (современный Донецк). Таким образом, не только выбранные персонажи, но и сами мастера олицетворяли собой многонациональную культуру страны. Иконографически бюст Шевченко восходит к его портретам и автопортретам, созданным в предсмертные годы, а также к вариациям типа живописных картин Ивана Крамского (ГТГ) и Ильи Репина (Национальный музей Тараса Шевченко, Киев). При этом поза, выражение лица и костюм фигуранта приведены в соответствие с общим замыслом серии писательских бюстов, основанном на принципе композиционного подобия всех ее образцов.

Есть у меня в персональном архиве одна фотография с Алексеем Максимовичем многолетней давности. Это отмечание Дня студента. В стаканчиках на переднем плане разлита медовуха – ее распитие в Татьянин день − одна из старейших церемоний в МУ. В 1920-х праздник был заказан, на смену ему появился День пролетарского студенчества. Но в 1992-м ректор Виктор Садовничий решил нарушить запрет и возобновил банкет для подопечных в этих стенах и начал ежегодно угощать их традиционной «амброзией», приготовленной им самим по старинному образцу. «И я там был, мед-пиво пил», и могу сказать, что это проходит дружно, весело и исключительно семейно.

«Молодость моя». Музыка Вано Мурадели, текст Эдмунда Феликсовича, поют Татьяна Верова и Александра Мостовенко.

Продефилировав по фойе, мы попадаем в сам Дом культуры, «масштабную площадку для реализации творческого потенциала Московского университета» с залом на 600 мест. Здесь проводятся концерты силами коллективов творческого центра, праздники и конкурсы, в том числе и «биеннале» Мисс МГУ.

В разные годы на сцену поднимались поэты-шестидесятники, труппы ведущих театров, в том числе солисты Большого и многие известнейшие и любимые артисты страны.

Главное здание – огромный лабиринт, состоящий из тысячи тысяч комнат, визиты во многие из которых отрыты лишь для посвященных (завхозов, сотрудников ректората или работников технических служб). А вот из общедоступных студенты ориентированы только в своих учебных обителях, которых в секторе «А», где молодые дарования тяготеют к наполнению эрудицией, три: геологический с третьего по восьмой этажи, механико-математический – с двенадцатого по шестнадцатый, и географический – с семнадцатого по двадцать второй. Ректорат занимает девятый и десятый, а Музей землеведения простерся с двадцать четвертого по тридцать второй.

В небоскребе поселились исключительно «нетребовательные» факультеты. Химфаку, например, была нужна отдельная канализация для реактивов, биолого-почвенному − специальное освещение, а физикам отдельный фундамент для точных измерений. Зато необходимый обоим геофакам, прописанным в ГЗ, Музей землеведения без препонов был обустроен на высотных этажах.

Вернувшись «к нашим баранам», мы вновь оказываемся на «Байконуре» первого этажа. Отсюда взлетают 24 лифта. Восемь из них посещают геологов, восемь взбираются на мехмат, четыре – обслуживают географический, три – везут в музей. Грузовой «Сим-сим» идет на любой. Такое разделение может казаться чудаковатым, но лишь до той поры, пока не настает подъемный «час пик» – без четверти девять утра.

Святое место! Помню я как сон
Твои кафедры, залы, коридоры,
Твоих сынов заносчивые споры:
О Боге, о вселенной и о том…
                 Михаил Лермонтов

Ну, а мы посмотрим апартаменты знаний на примере мехмата – самого королевского факультета страны. Итак, пройдем на посадку в кабинку-люкс и отправимся к математикам.

Здесь на первый взгляд все в точности так, как и было 70 лет тому назад. Деревянная отделка, табличка с номерами этажей, часы, указатели и названия кафедр − все дошло к нам почти в первородном стиле.

В том числе и такие же истовые студенты, поглощенно вникающие в предмет.

Университет и по сей день развивается и растет: появляются новые кафедры, строятся корпуса. И, конечно же, вне зависимости от летописи МГУ остается МГУ. Однако именно здесь, в ГЗ хранится ключ истории старейшего высшего учебного заведения страны.

В целом этажи всех трех факультетов, живущих в нем, а также с оговоркой физфак с химфаком, расположенные по-соседству, родственно похожи. Отмечает их интерьеры, как вы сейчас увидите, щедрые запасы дерева.

Нельзя сказать, что в учебном храме также парадно и празднично, как в актовом зале или ДК, сюда стремятся к знаниям, а не «за поглазеть» на хрустальные люстры и потолки.

Давайте заглянем на пару кафедр. Вот где, должно быть, в discussio mater veritas est (в споре рождается истина). Ну а в вечернее время здесь совсем тихо, разве что pulmentum partum (творческий беспорядок) остается после трудового дня.

Вот еще один кабинет для сотрудников мехмата. Со стены слева направо глядят на нас вассалы государыни наук: Алексей Ляпунов (советский математик, основоположник кибернетики), Сергей Яблонский (основоположник школы математической кибернетики и дискретной математики), Олег Лупанов (декан факультета с 1980 по 2006 год).

Лекции читаются на 12–16 этажах, аудитории пронумерованы по принципу 15-04, где 15 – этаж, а 04 – слушательский зал. На 14-м и 16-м находятся три большие поточные: 14-08, 16-10 и 16-24, на 13-м компьютерные классы (можно пользоваться в любое время). На 15-м уровне расположены учебная часть, диспетчер расписания, канцелярия, деканат и бухгалтер. По этажам рассеяны кафедры, которых на мехмате около 30. На 13-м также есть переходы в общежитие «Б», функционирующие до 18:30.

Ну а дальше мы взглянем на лекционные аудитории факультета. На мехмате их три: одна на 14-м этаже, вытянутая и прямая.

А еще две, практически идентичные, расположены симметрично в противоположных крыльях корпуса на 16-м этаже, наклон там большой, но при этом видимость доски едва ли не лучше, чем в лекционной на 14-м этаже.

Сегодня аудитории практически все обновлены, пусть с сохранением архитектурной преемственности, но все-таки теперь на эмгэушных партах больше не найти посланий, оставленных потомкам с 1970-х годов. С одной стороны, ушла часть эпохи, ну, а с другой, освободилось пространство, чтобы «послать» новые.

В одном из кабинетов группа обнаружила листок с непонятными (для смертного) знаками. Но тут же Борис, изучивший манускрипт, попытался его значение расшифровать. Иван, легонько подтолкнув, все же потянул за собой инициатора-математика…

На коридорной доске мы видим творчество, достойное шедевров Джексона Поллока (автор полотен «Синие столбы» и «№ 5»- Прим. авт.) с наименованием «Это что?». «А правда, что это?» (Ваня хитро посмотрел на волонтера- Прим. авт.).

Завернем еще в одну небольшую аудиторию. Мебель здесь вся новая, но, чтобы быть до конца последовательным, покажу и ее.

Оригинальная мебель ампирной эпохи где-то все-таки осталась. И по большей части украшает коридор.

А в еще одной лекционной аудитории в это время пусто и невероятно красиво: светло, чисто, деревянно. Доски оказались полны «законов» и теорем.

«Витринные» места ГЗ всегда ухожены, чтобы заезжие делегации селебрити, заходя в него, видели то, что должны – соответствие внутреннего внешнему – красоту сталинской классики «на лице».

А что насчет высокоэтажных обзоров? Недаром же в случае, если от исчадья формул глаза начинают уставать, окулисты советуют посмотреть в окно, выбрать горизонтную точку и задержать на ней взгляд. На мехмате таким фокусом можно выбрать музей Победы и мемориальную стелу на Поклонной горе.

Сейчас я «медовую идиллию» подпорчу ложкой дегтя, давайте вознесемся на пару этажей выше, на географический факультет.
Он был основан в 1938 году и наравне с математиками и геологами входит в десятку старейших образований МГУ, что я вам для объективности с моей стороны покажу.
В целом, если не придираться к названиям и текстам объявлений, интерьеры геофака мало чем отличны от мехматовских, поэтому рассматривать его специально мы не будем, единственно, должен вам продемонстрировать один художественный образец…
Аудитория 2109 – легенда студенчества: огромный амфитеатр на девять рядов, где идут общепотоковые лекции и заседания преподавательского состава. Привычно отличники оккупируют передние ряды, а галерка – раздолье, где высыпаются, шепчут истории и обретаются в интернете, обходя анонимайзерами блокировки местных сетей.
Здесь, в райке, из десяти сидений три отломаны и, кажется, никто не торопится их менять. Пол покрыт многослойной мастикой из bubble gum, создающей безобразный узор наплевательства в прямом и непрямом смысле.

При попытке зафиксировать на фото экземпляр народного творчества, группа была тут же выдворена из зала, но ниже обнаружился не менее «достойный» пример.

1708.

Покидаем «копи» и тропою каньонов-коридоров и лестниц-ущелий продолжаем путь.

Надо отдать должное – их всегда содержат в красоте и опрятности, видимо, опасаясь, что большое начальство может внезапно нанести визит – в аудитории же незваному гостю скорее всего будет недосуг заглянуть.

Ну а нам с вами пора подняться еще выше, туда, куда мы, собственно, получили пропуска, чтобы попасть в ГЗ. То есть на 24-й и по 33-й этажи, где раскинулась учебная экспозиция наук о Земле. 

Музей землеведения заложен в 1950 году в ходе строительства Главного здания, где в высотной части предполагалось устроить выставки нового типа, коммуницирующие знания о планете и предназначенные для получения студентами глубоких понятий и комплексного представления о ней.
Расположен на семи уровнях (24–28 и 30–31) многоэтажки, занимает 0,25 гектара.
Тираннозавр и коритозавр внимательно следят за тем, чтобы в музее не встречалось случайных людей.

В создании экспозиции в 1950-е годы участвовали студенты и преподаватели геологического, географического и биолого-почвенного факультетов, а также ученые АН СССР. А над оформлением помещений трудилось около 200 художников и скульпторов.

Коллекция последовательно раскрывает темы от истории развития естественных наук в МГУ до общей характеристики крупных географических областей и богато проиллюстрирована произведениями искусств: скульптурными портретами видных естествоиспытателей, барельефами, живописными полотнами.

В отделах есть надстендовый художественный пояс. Третий уровень целиком отведен ландшафтному искусству (262 картины). Произведения, выполненные в масле, а иногда энкаустике, показывают экскурсанту реальные пейзажи: арктическую тундру, лесотундру, лесостепи, степи, полупустыни, субтропики, горные районы, а также индустриальные ландшафты (добыча ПИ), в которых промышленный объект диссонантно встраивается в природную среду. Каждое полотно, завершая размещенную ниже натурную часть, участвует в создании целостного облика выставки. Часть картин несет историческое содержание, отображая палеоландшафты или события прошлого. В целом образуется удивительная галерея, подчиненная единому научно-художественному образу.

Задача картин, с одной стороны, – дополнять, поддерживать экспонаты того или иного раздела, не подавлять их, отвлекая внимание зрителей, а с другой – выступать самодостаточным, ярким участником музейного пространства. Живопись выступает как учебное пособие, которое освещает природные процессы и не сводится к иллюстрации-плакату или картине-схеме. Помимо этого, ее важным значением является не только интеллектуальное, но и чувственное воздействие изображенных мест.

Большая часть полотен написана в 1950-х в рамках договора с живописно-выставочным комбинатом Художественного фонда СССР.

Александр Бурак. «Разработка железных руд. Урал», 1955 г. Холст, масло. Коллекция ландшафтной живописи Музея землеведения, 27-й этаж Главного здания МГУ, зал № 10.

Алексей Грицай, Владимир Гаврилов. «Жигули», 1950-е. Холст, масло. Коллекция ландшафтной живописи Музея землеведения, 28-й этаж Главного здания МГУ, зал № 5.

По заказу музея собрана галерея из 80 бюстов ученых-естествоиспытателей (выполнены ведущими советскими скульпторами, включая Коненкова, Аникушина, Виленского, Кербеля и Бабичева), внесших значимый вклад в изучение природы страны. Выполнены в мраморе, бронзе или гипсе. Фонды также обладают коллекцией портретов выдающихся деятелей, жизнь и активность которых тесно перекликается с МГУ.

Зиновий Виленский. Бюст Владимира Ивановича Вернадского, 1950-е. Мрамор. Коллекция Музея землеведения, отделение процессов рудообразования, зал №9.

Алексей Бабичев. Бюст Александра Евгеньевича Ферсмана, 1950-е. Мрамор. Коллекция Музея землеведения, отделение процессов рудообразования, зал №9.

Исаак Бродский. Бюст Семена Ивановича Дежнева, 1950-е. Гипс. Коллекция Музея землеведения,  отделение тундры, лесотундры, леса, зал № 18.

Альберт Сергеев. Бюст Василия Робертовича Вильямса, 1950-е. Бронза. Коллекция Музея землеведения, отделение лесостепи, степи, полупустыни, зал № 19.

Ресурсы Музея землеведения составляют около 50 000 единиц хранения и подразделяются на два основных направления: один, мы его затронули, – материалы научно-художественного фонда, второй – натурные материалы.
Большую их часть составляют геологические образцы, разбитые на три раздела: «Минералы и полезные ископаемые», «Изверженные и метаморфические горные породы и метеориты», «Осадочные горные породы и палеонтологические материалы», представленные в виде коллекций.
Также здесь наличествует уникальное собрание почвенных монолитов (231 ед. хр.), моделей биогеоценозов (15 ед. хр.), зоологических образцов: 1050 чучел, тушек и влажных препаратов, в том числе современных обитателей морей и океанов, насекомых, а также ботанических стандартов и гербариев.

Итак, пройдем?

24-й этаж. Физико-географические области

На этаже находится региональная выставка, характеризующая главные черты природы и экологической обстановки регионов России, сопредельных стран, материков, морей. Важным моментом является отражение проблем охраны природы и путей рационального использования ее ресурсов различных областей, по которым отдельно рассматриваются компоненты: геологическое строение, полезные ископаемые, гидроресурсы, климат, почвы, растительный и животный миры. Отражается хозяйственное значение этих компонентов и их антропогенный метаморфоз.
В залах этажа представлена выставочная экспозиция «Космическое землеведение», освещающая некоторые возможности космических систем наблюдения Земли. С помощью них изучаются объекты Мирового океана и поверхности суши, проводится картографирование территорий и акваторий.
Отдельно следует обратить внимание на то, что 24-й уровень богат не только региональной выставкой, но является также одним из самых ярких шедевров архитектуры МГУ.

25-й этаж. Природные зоны

Основная тема – природная зональность Земли. Экспозиция показывает комплексность развития ландшафтной оболочки, взаимосвязь ее компонентов – климата, почв, растительности, фауны. Особое внимание обращено на характеристику зональных особенностей взаимодействия природы с человеком, а также на охрану окружающей среды.
В залах экспонирована уникальная коллекция из 230 почвенных монолитов (от тундровых почв до красноземов), образцы почвообразующих пород, 14 объемных подлинных природный фрагментов, гербарные и объемные образцы сотен растений (ландшафтообразующих, полезных, реликтовых, эндемичных), семена, спилы деревьев, чучела животных, коллекция бабочек и насекомых и муляжи плодов. Картосхемы дают представление о конфигурации и зональных размерах. На комплексных профилях прослеживаются взаимосвязи климата, рельефа, растительности и почв. На зоогеографических витражах изображены редкие, исчезающие, частично уже исчезнувшие виды животных.
Проблемы биогеографии и экологии отражены в таблицах и схемах. Экспозиции, посвященные природным ресурсам зон и их использованию, включают во фризовом поясе картину, на которой показан типичный окультуренный ландшафт, ниже – стенд с картосхемами распределения сельскохозяйственных культур, витрины с образцами культурных растений, семян плодов, а под ними – монолиты окультуренных почв.

Экспозиция 26-го этажа состоит из двух разделов: «Экзогенные процессы» и «История Земли»

В первом рассматривается все разнообразие проявлений процессов, происходящих на земной поверхности или вблизи нее. Главным источником энергии для них служит солнечная радиация, но проявляются они, так же, как и эндогенные процессы в условиях действия MG. Экзогенные процессы в сочетании с внутренними служат главными движущими силами, формирующими лик Земли.

В разделе «История Земли» освещается эволюция природных условий и органического мира от древнейшего, архейского времени до четвертичного периода. Экспозиции обоих залов включают серию стендов, рассматривают палеогеографические обстановки отдельных геологических этапов и основные этапы тектонического развития земной коры. Большое внимание уделено антропогеновому периоду — периоду великих оледенений и появления человека (выставлена коллекция древних предметов искусства орудий труда).

27-й этаж. Образование минералов и полезных ископаемых

В экспозиции раздела собрано множество натурных экспонатов, которые в сочетании с графическими и художественными стендами дают представление о процессах минералообразования, формировании месторождений полезных ископаемых, закономерностях их появления и пространственного размещения в земной коре.
На выставке представлены образцы из минеральных провинций Урала, Кольского полуострова, Украины, Казахстана, Средней Азии. Здесь можно увидеть широко известный кристалл горного хрусталя с Полярного Урала, содержащий созданную природой удивительную панораму из минеральных включений; большая друза флюорита и барита из Средней Азии; гигантская друза дымчатого кварца с Урала (224 кг), крупный (68 кг) кристалл топаза с Волыни.

Систематическая коллекция минералов содержит более 3000 образцов минералов и их естественных сообществ – парагенезов, собранных в России, в странах ближнего и дальнего зарубежья. Уникальные коллекции Музея активно используются в обучении геологов.

Раздел 28: «Геодинамика и эндогенные процессы»

Посвящен процессам, происходящим в недрах Земли. Экспозиции показывают, как развивалась Земля с момента ее образования, как формируется океаническая и континентальная земная кора, какие типы горных пород ее образуют, как возникают вулканические извержения и землетрясения.

Здесь можно познакомиться с основами теории тектоники литосферных плит, понять, как формируются и перемещаются материки и эволюционируют океаны. Важную часть выставки составляют уникальные коллекции метеоритов, продуктов вулканических извержений и горных пород.

 На 30-м этаже расположен зал «Земля во Вселенной»

Земля, несмотря на свои крошечные размеры, представляет собой для нас важный и закономерный этап эволюции материи космоса. Так как нам пока недоступны для детальных исследований аналогичные системы, остается использовать в качестве модели ее.

31-й – торжественный зал-ротонда

С великолепной колоннадой под грандиозным куполом 31-го этажа является вводным по ходу осмотра для всего Музея землеведения МГУ. Ее экспозиция отражает вклад в науку, сделанный старейшим русским университетом, значительную роль его профессуры в решение ряда коренных проблем, их заслуги в решении народнохозяйственных задач всей нашей страны.

Это круглый 18-метровый зал, занимающий 31 и 32-й этажи, самый верх Главного здания, выше только технический этаж и шпиль.

Колонная ротонда — величественный зал для проведения торжественных заседаний и концертов, свод его с высоты 22 метров украшает звезда, сделанная из того же рубинового с добавлением золота стекла, что и звездные красавицы на башнях Кремля.

Над ротондой на высоте 16 метров возвышается балкон 32-го этажа, уставленный книжными стеллажами.

Здесь находится постоянная экспозиция об истории Московского университета и строительстве высотки на Воробьевых горах. Устраиваются временные выставки. Постоянно читаются научные и художественные конференции и семинары.

Также в качестве витража представлено собрание документов, фотоматериалов, произведений искусства, относящихся к событиям времен с момента основания МГУ, то есть с 1755 года. В связи с архитектурными особенностями зала экспозиция решена в монументальных формах с помощью мраморных мемориальных досок, на которых вырезана летопись выдающихся открытий и помещены барельефные изображения ведущих ученых университета по соответствующим годам.

Так как это официальная часть Музея землеведения, сюда пропускают сборные экскурсии в 11 и 15 часов по вторникам и четвергам. Если у вас есть возможность пройти в Главное здание (или заказать отдельную экскурсию в музей) сходите еще, потому что это место – место с лучшими панорамами обозрения на всю Москву.

Читатель мой, бывал ли ты
На башне университета?
Видал ли с этой высоты
Столицу нашу в час рассвета?
Когда за дымкой голубой,
А в летний зной — совсем лиловой
Москва-река перед тобой
Лежит серебряной подковой.
Все видно с высоты такой —
Бульвары, площади и парки,
Мосты повисли над рекой,
Раскинув кружевные арки.
Ты ищешь Кремль? Вон холм крутой
Игрушечный Иван Великий,
На луковке его златой
Играют солнечные блики…
        Наталья Кончаловская

«Зацветали липы». Музыка Константина Листова, текст Михаила Рудемана, поет Михаил Михайлов.

В 1940 году «ядру ума» было присвоено «ученое звание» имени Ломоносова. До того он величался просто МГУ, а еще раньше, с момента основания и до революции − Императорский Московский университет. Но девиз его все эти годы был и остается неизменен: «Наука есть ясное познание истины, просвещение разума».