ПО МАТЕРИАЛАМ ИВАНА РАЙМОНДА НЕМИТЦА
УРОКИ ГРАЖДАНСТВЕННОСТИ
18 октября 1902 года в возрасте 23 лет Александр Немитц становится курсантом артиллерийского офицерского класса, немногим ранее молодой мичман посещает Стамбул с дипломатической миссией (смотри рубрику «ЧИТАЛЬНЯ», рассказ «ПЕРВОЕ ДИПЛОМАТИЧЕСКОЕ ПОРУЧЕНИЕ»).

В сентябре 1903-го он оканчивает обучение на морского артиллерийского офицера в городе Севастополе и входит в отряд инструкторов в школе гальванеров и канониров. В 1904-м оканчивает курсы по минированию и в возрасте 24 лет в марте получает звание лейтенанта.

В годы учебы юному Александру доводилось общаться с молодыми людьми из самых разных социальных слоев: некоторые были дворянского происхождения, большинство представители простого сословия, нередко из провинции. Общим итогом такого общения стала родившаяся любовь к русскому человеку как явлению, человеку – обладателю высоких моральных и нравственных качеств, человеку, с которым можно выстраивать идеалы.

«После окончания Артиллерийских офицерских классов и кратковременной службы в должности артиллерийского офицера на броненосце береговой команды «Кремль» я сам стал преподавателем в школе комендоров и гальванеров. Меня увлекла задача сделать из бывших крестьян первоклассных специалистов своего дела. Это назначение для меня, молодого офицера, дало очень много в плане обретения жизненного опыта и умения разбираться в людях».

Отбирались туда, как правило, только грамотные новобранцы. Затем они обучались в течение одного года в комендоры и гальванеры, в течение двух в – в унтер-офицеры этих специальностей; также всех других; в необычайно короткий срок привыкали к работе на тяжелой и точной артиллерийской технике, ответственному уходу за ее материальной частью и ее применению в бою, стрельбе и всему остальному; никогда не видевшие прежде никаких машин люди постигали в этот срок электротехнику постоянного тока, динамо-машин, двигателей, сложных башенных орудийных установок и прочего и хорошо всем овладевали. На военных судах русского флота на них главным образом держалось применение огромной, многообразной, сложной техники и уход за ней.

«Я с отрочества любил русский народ, но в эти годы обучение технике людей непосредственно из деревни (большинство было крестьян) оставили на всю жизнь впечатление его поразительных способностей, огромного желания учиться, самообладания, в то же время необычайной простоты и скромности в отношении себя лично. Это тоже очень привлекало меня к моим подчиненным».  

Но одновременно с этим знанием еще с учебы у молодого лейтенанта сформировалось весьма критическое отношение к состоянию российского флота: уровень многих кораблей был низок, личный состав военно-морского флота неидеален. Дисциплина офицеров и нижних чинов оставляла желать лучшего. Организация и система управления далеко не отвечала требованиям подготовки и проведения операций в современной войне на море.

События Русско-японской войны и революции стали переломными в истории России и оказали существенное влияние на офицеров русской армии, во многом предопределив их дальнейшую судьбу.

В ночь на 27 января (9 февраля) 1904 года отряд японских миноносцев вероломно атаковал корабли 1-й Тихоокеанской эскадры, стоящие на внешнем рейде Порт-Артура. Вскоре после начала войны Россия направила на Дальний Восток 2-ю Тихоокеанскую эскадру, сформированную из военных кораблей Балтийского флота. В Корейском проливе возле острова Цусима эскадру встретил японский флот. В ходе завязавшегося сражения большинство русских кораблей было потоплено или оказалось в плену. Можно было с полным правом сказать, что после этих событий Русский императорский флот практически прекратил свое существование. Русская эскадра потеряла убитыми или утонувшими 209 офицеров, 75 кондукторов, 4761 боевых единиц из нижних чинов. В плену оказалось 7282 человека, включая двух адмиралов. Для России это была настоящая катастрофа.

Александру Васильевичу не удалось побывать на этой войне. После производства в чин лейтенанта в марте 1904 года он был назначен старшим артиллеристом на эскадренный броненосец «Ростислав», а немногим позже на эскадренный броненосец «Три святителя».

Но одним из героев Порт-Артура стал его товарищ Евгений Юлианович Ходорович, бывший на службе у Отечества с 1880 года. В 1902 году лейтенант Ходорович бы назначен командиром миноносца №271. Чуть позже стал командовать 254-м. В 1903 году Евгений Юлианович был переведен с Черноморского флота в Тихоокеанскую эскадру. И с 15 декабря 1903-го временно назначен командовать миноносцем «Сильный». 30 января 1904 года получил назначение на бронепалубный крейсер 1-го ранга «Диана», а уже 2 февраля был переведен на должность артиллерийского офицера канонерской лодки «Бобр». 18 июля 1904 года стал занимать должность старшего артиллерийского офицера бронепалубного крейсера «Паллада», после потопления которого 8 декабря 1904 года присоединился к защитникам крепости. После сдачи крепости вместе с супругой попал в плен.

По возвращении в Россию Евгений Юлианович со своей женой был награжден Георгиевским крестом с правом ношения его на груди за действия при обороне Порта-Артура.

По возвращении в Россию за действия при обороне Порт-Артура Евгений Юлианович и его жена были награждены Георгиевским крестом с правом ношения его на груди. Жена его, дочь Александра Врубеля, Анастасия, единокровная сестра знаменитого русского художника (подробнее о ней можно прочитать во 2-м зале «НАСТЯ», а также в рассказах «ДВА КАПИТАНА» и «УЖ СОВСЕМ СВЕТЛО». ВАЛЕНТИН МАКАРОВ: НЕМНОГО ЛИЧНОГО». И в рубрике «АРТ-СТУДИЯ», зал 13, часть 3.

Незаурядная во всех отношениях женщина сопровождала мужа по всем местам его пребывания на службе, в том числе и в течение всей японской осады. Девять лет спустя она осталась вдовой с пятью детьми, а еще через четыре года связала себя узами брака с героем повествования, на тот момент контр-адмиралом российского флота Александром Васильевичем Немитцем.

Русско-японская война была нераздельно связана с желанием императора Николая II беспрепятственного выхода государственного флота в Тихий океан, а также претензиями на территорию Маньчжурии. Эти экспансионистские устремления России встретили решительное сопротивление Японии, которая сама претендовала на обладание краем, богатым полезным ископаемыми и посевными площадями. Интересы империалистической Японии здесь пересеклись с интересами РИ и Китая.

Война закончилась сокрушительным поражением Российской империи. Впервые в истории великая европейская держава оказалась слабее страны с «небелым» населением. Победа Японии положила начало ее активной экспансии во всем Тихоокеанском регионе. Что касается РИ, то ее распространение на Дальний Восток было решительно остановлено, страна вывела свои войска из Маньчжурии, передала Японии Ляодунский полуостров и южную часть Сахалина. С тех пор Германия, неустанно наращивавшая свою военную мощь, обрела превосходство над Россией. Положение в государстве становилось тяжелым, вышеизложенные военные неудачи вызвали рост недовольства политикой царя Николая и самодержавного строя в целом. Что и спровоцировало в 1905 году события, позже названными прелюдией к Октябрьской революции 1917 года…

ЗАЩИЩАЯ БУНТОВЩИКОВ
Осенью 1904 года на фоне поражений в Русско-японской войне в России началось политическое брожение, подогреваемое пропагандой революционных партий и земско-либеральной оппозиции. По инициативе «Союза освобождения» в стране началась кампания за введение конституции и представительного образа правления. Кампания выразилась в форме агитации в печати, а также адресов и петиций, подаваемых земствами и другими общественными учреждениями на имя высших властей. От властей требовалось призвать к управлению государством общественность и созвать народное представительство, которое совместно с монархом решало бы важнейшие вопросы внутренней жизни.
В 1905 году по всей стране, включая промышленные центры, прокатилась волна забастовок. Беспорядки начались еще в декабре 1904-го на Путиловском заводе в Санкт-Петербурге – крупнейшем предприятии столицы, где трудилось около 12 тысяч человек. Рабочие требовали улучшения условий труда и проведения экономических реформ. Требования трудящихся были переданы дирекции завода священником Георгием Гапоном. Но хозяева отказались их выполнить, группа зачинщиков была уволена. Недовольство продолжало расти, к «нему» присоединились трудящиеся других предприятий.
Поскольку владельцы отказались рассматривать предъявления, на ночном заседании стачечного комитета была составлена петиция, которую было решено вручить непосредственно государю. 6 января Гапон объявил о начале всеобщей забастовки.
Вечером 6 января Николай II в спешном порядке покинул город и выехал в Царское село.
К 7 января все фабрики и заводы прекратили работу.
Утром в воскресенье 9 января колонна рабочих с иконами и портретами самодержца направилась к его резиденции – Зимнему дворцу. Люди требовали установления в стране гражданских свобод, признания своего права образовывать профессиональные союзы, введения всеобщего избирательного права, создания представительного совещательного органа при императоре.

Естественно, «величества» в тот день в столице не оказалось. Накануне он передал все полномочия командованию гарнизоном, которое приказало солдатам открыть огонь по демонстрантам – рабочим, членам их семей и примкнувшим к шествию. В результате сотни людей были убиты и ранены.  

По инициативе нового генерал-губернатора Дмитрия Трепова была спешно организована рабочая депутация к царю. Трепов был уверен в необходимости личного воздействия императора на «пролетариев» с целью внести успокоение в их среду. Эту мысль он настойчиво внушал Николаю II, и тот согласился с доводами. Депутация была организована чисто полицейскими методами. К Трепову были вызваны фабриканты, которых обязали представить список рабочих из наиболее благонадежных — по одному от каждого завода, а от Путиловского — два. Из составленного таким образом «перечня» лично Треповым было выбрано 34 человека, составивших делегацию. 19 января депутаты в сопровождении полиции были доставлены в Зимний дворец, а оттуда особым поездом в Царское Село. Здесь им объяснили цель их привоза, научили, как себя вести, и представили Николаю II. Император лично поздоровался с каждым и прочел по бумажке заготовленную речь. Затем депутатов отвели в церковь и накормили обедом. Меню: щи, разварная рыба, куры, четыре бутылки водки и 20 бутылок пива, чай со сливками. За обедом «гостям» раздали по листку с царской речью, а затем отвезли обратно на вокзал.

Речь «величества» в черновом варианте была составлена также Треповым. В ней говорилось, что рабочие были введены в заблуждение «изменниками и врагами родины», которые поднимали их на бунт против царя и правительства. Царь предупреждал, что стачки и мятежные сборища и впредь будут подавляться вооруженной силой, а это неизбежно вызывает и неповинные жертвы. Он же обещал принять необходимые меры к улучшению жизни трудящихся, но призывал их иметь терпение и считаться с интересами предпринимателей. В конце своей речи монарх говорил: «Я верю в честные чувства рабочих людей и в непоколебимую преданность их Мне, а потому прощаю им вину их». Император и императрица назначили из собственных средств 50 тысяч рублей для оказания помощи членам семей убитых и раненых 9 января. «Сиятельная» речь была напечатана в правительственных газетах и вызвала негативную реакцию в обществе. Раненый 9 января рабочий Разоренов вспоминал: «Манифест этот возмутил всех, кроме его издателей, в особенности он возмутил раненых: «Сперва расстреливает, а потом прощает». Некоторые раненые отказывались принимать денежную помощь, называя ее «ценой за кровь».

В результате событий «Кровавого воскресенья» Николай II не появлялся на публике до торжеств в честь трехсотлетия дома Романовых в 1913 году.
Убежденный монархист, барон Николай Врангель писал: «Одно мне кажется несомненным: выйди Государь на балкон, выслушай он так или иначе народ, ничего бы не было, разве то, что царь стал бы более популярен, чем был… Как окреп престиж его прадеда, Николая I, после его появления во время холерного бунта на Сенной площади! Но Царь был только Николай II, а не Второй Николай».

Итак, обида продолжала нарастать и к лету 1905-го революционное движение докатилось до Одессы и Черноморского флота. 14 июня на броненосце «Потемкин» вспыхнуло стихийное восстание, предлогом для которого послужил борщ, приготовленный будто бы из червивого мяса. Старший офицер капитан 2-го ранга Ипполит Гиляровский, пытаясь пресечь бунт, убил одного из зачинщиков, матроса Георгия Вакуленчука и тут же был растерзан его товарищами. Тело погибшего друга положили на причале, прикрепив к его робе записку: «Перед вами лежит тело убитого матроса Григория Вакуленчука, убил старший офицер эскадренного броненосца «Великий князь Потемкин-Таврический» за то, что тот сказал, что борщ не годится. Отомстим кровопийцам! Смерть гнобителям, пусть живет свобода».

Ночью 16 июня Николай II объявил Одессу на военном положении. Во второй половине дня ВП было объявлено в Севастопольском градоначальстве. Беспорядки были подавлены с откровенной жестокостью. 19 июня из Севастополя на поиски «Потемкина» с целью потопить мятежный броненосец отправился миноносец «Стремительный», в большинстве своем укомплектованный офицерами-добровольцами, желавшими отомстить восставшей команде за гибель сослуживцев. Среди членов команды были и тайные единомышленники, те, кто хотел помешать ненужному кровопролитию и препятствовать уничтожению корабля, среди них был и лейтенант Немитц.

Через несколько недель ему в составе группы «мундиров» довелось принимать «Потемкин» у румынских властей в Констанце, куда отвели корабль его восставшие моряки. После спуска румынского флага на броненосце вновь был поднят Андреевский, а русский православный священник отслужил молебен и окропил судно святой водой, чтобы изгнать «дьявола революции». Вместе с офицерами на родину вернулось около полусотни моряков и кондукторов мятежного экипажа. 

«Общаясь с ними, я мог лишний раз убедиться, насколько незрелыми в политическом отношении являются наши простые матросы, как легко манипулировать их сознанием, и как много накопилось социальных проблем, требующих скорейшего решения.
Наблюдая за народным волнением, охватившим Россию, я понимал, что страна вступила в новую историческую эпоху – открытой борьбы с царским самодержавием. Буржуазия выдвигала требования расширить политические и конституциональные свободы, рабочие выступали за улучшение условий труда и повышения заработной платы, крестьяне продолжали захват помещичьих земель, пытаясь тем самым исправить свое бедственное положение», – вспоминал Александр Васильевич.

7 октября 1905 года началась всеобщая забастовка, на десять дней парализовавшая страну. По поручению императора председателем кабинета министров Сергеем Витте бы подготовлен «Высочайший Манифест об усовершенствовании государственного порядка», так называемый «Октябрьский манифест», даровавший основные гражданские свободы и вводивший институт народного представительства – Государственную думу. До этого Витте с успехом провел переговоры, завершившиеся подписанием Портсмутского мира. Война с Японией была закончена. Люди ликовали. На улицах возбужденные толпы народа распевали «Марсельезу». Но всеобщая радость вскоре сменилась разочарованием: царь сохранял за собой право налагать вето на принимаемые Думой законы; а когда парламент проявлял своеволие, он мог своим указом его распустить.

 «Находясь в 1905 году в Севастополе, я хорошо знал, что среди моих учеников в школе комендоров и гальванеров было немало увлекавшихся идеям социальной революции. Тем не менее, у меня с ними сохранялись самые добрые отношения. Будучи офицером, я был одновременно их учителем и проводил с ними много времени. Мне было ценно их доверие и подчинение, шла ли речь о патрулировании города или о несении службы в части».

Вслед за восстанием на броненосце «Потемкин» взбунтовались матросы на учебном судне «Прут». Они попытались присоединиться к «бушующим» одесситам, но, не застав броненосец, под красным флагом направились в Севастополь, чтобы инициировать «стихию» на других кораблях эскадры. После подавления восстания четверо моряков были приговорены к казни. Командование флота поручило лейтенанту Немитцу набрать из своих подопечных расстрельную роту. Немитц отказался, поскольку это противоречило его убеждениям как гражданина, так и христианина.

Его вызвал начальник учебно-артиллерийского отряда контр-адмирал Сергей Писаревский и, глядя в упор, зловеще спросил: «Вполне ли вы осознаете, чем вам грозит отказ от выполнения приказа?» – «Да, я иду на это вполне сознательно». Контр-адмирал был человеком немолодым и в высшей степени порядочным, оставив будущего адмирала и его подопечных в покое.

Вместе с победой Столыпина начались военные суды над участниками бунта на Черноморском флоте. «Преступления» большей частью были объединены в одном судебном процессе севастопольского военно-морского суда. В казармах томилось около тысячи заключенных моряков и солдат, небольшое количество рабочих севастопольского порта и несколько интеллигентов, участников восстания. В числе арестованных был один подопечный лейтенанта Немитца, гальванер Тихонов, убежденный революционер и первый ученик своего выпуска. Александр получил от него письмо, в котором он и группа подследственных просили его взять на себя их юридическую защиту. Также Тихонов обратился с такой же просьбой к адмиралу Николаю Скрыдлову, который расценил это письмо как знак раскаяния и поручил Немитцу выступить на процессе.

Процесс начался в 1906 году. В течение долгих месяцев лейтенант встречался со многими из арестованных, беседовал с ними. В ходе этих бесед выяснилось, что в имевших место событиях восставшие участвовали сознательно и без всякого принуждения, поскольку реально верили в необходимость насильственной смены власти. В ходе суда Александр Васильевич старался по возможности смягчить эти данные, апеллируя к хорошему знанию им характера отношений подзащитных с офицерами и их жизни на корабле.

К концу судебного следствия подсудимых было уже меньше: часть освободили по официальным представлениям прямых начальников в отношении малозамешанных. Однако четырех человек суд приговорил к смертной казни. Ночью адвокаты осужденных вместе с лейтенантом Немитцем пришли в особняк Скрыдлова. Немитц изложил суть случившегося. Адмирал колеблется. Немитц приводит последний аргумент: «Как христианин, не берите этого греха на душу, Ваше высокопревосходительство!»

Старик вынимает папку с приговором и пишет: «Заменить смерть каторгой».